Феноменология религии Мирчи Элиаде - Анатолий Алексеевич Горохов

приспособлении «значения» экзистенциальных ситуаций как выражений религиозного опыта архаического человека, современный человек может получить новое самопонимание себя. В свою очередь, это способно открыть для западного человека новые горизонты, обновить деградировавшую культуру Запада и привести западный мир к тому, что Элиаде называет Новым гуманизмом (отличия его от гуманизма эпохи Возрождения) или «планетаризацией» культуры. Его видение «нового гуманизма» основано на том, что исследователь Ортон в своей работе «Мирча Элиаде и Новый гуманизм» называет «философской верой Элиаде, т.е. взглядом Элиаде, что для homo religiosus существенное предшествует существованию»[176]. Барбоса да Сильва замечает, что Элиаде не определяет, какие «ценности» примитивных религий будут «обогащать» западную культуру. На наш взгляд Барбоса да Сильва пытается это понять, когда пишет: «Философская вера Элиаде имеет теологический и исторический характер, а именно, что истинная, первоначальная или высшая форма религии находится в архаической стадии человеческого сознания или культуры, когда человек имел «хорошее» отношение с Богом. Этот взгляд он разделяет с Отто, который считал, что «истинный нуминозный опыт находится в очень древних временах»[177]. Это подтверждается следующим отрывком: «Нам кажется, что тема рая лучше сохранилась в архаическом мистицизме. В некотором смысле, сравнение типов примитивного и христианского мистицизма более убедительно, чем сравнение последнего с индусским, китайским или японским мистицизмом»[178].

Однако почему все-таки М. Элиаде говорит о какой-то необходимости «обновления» мира европейской культуры, неужели мало присутствия там христианства, которое сам Элиаде считал религией современного человека, живущего в истории и необходимой для него в экзистенциальном плане, разве недостаточно Европе просто вернуться к своим христианским корням? Думается, Элиаде с его мировоззрением человека традиционного общества, которое сформировалось в Индии, опасался той свободы и динамичности веры, которые дает христианство. Вера – категория динамичная, она может возрастать и умаляться и в ее свете необходимо заново делать переоценку всех ценностей. Всегда есть опасность секуляризации и тогда, конечной утраты экзистенциального и исторического смысла, после чего остается отчаяние и жизненная неустойчивость. Совсем иное статичный, архаический «рай» архетипов и повторения или традиционное восточное общество в котором человек навсегда включен в структуру космоса и общества, где не возникает постоянной опасности секуляризации, а личная свобода, ответственность и активность отдельного человека сведены практически к нулю.

С точки зрения этого понимания, Элиаде называет христианство религией «падшего человека», поскольку «современный человек бесповоротно включен в историю и в прогресс, а история и прогресс оба представляют собой падение, влекущее за собой окончательную утрату рая архетипов и повторения»[179].

III.VI. Феноменология «Сакрального» у М. Элиаде

Проанализировав концепцию «Сакрального» М. Элиаде в онтологическом и теологическом аспектах, перейдем к ее рассмотрению в феноменологическом плане. Вначале рассмотрим такую концепцию Элиаде как homo religiosus. Этот термин мы уже часто использовали в данной работе. Это одно из фундаментальных понятий философии религии М. Элиаде.

С одной стороны, он обозначает архаического человека, который рассматривался ученым как глубоко религиозный, имевший истинную или чистую форму переживания Сакрального. В этом смысле М. Элиаде употребляет такие понятия как архаический, примитивный, аборигенный или illud tempus (лат. «Время оно» т.е. начало времен) для обозначения истинной и идеальной формы религиозного опыта.

С другой стороны, этим термином Элиаде обозначает просто религиозного человека, который актуализировал свои способности к восприятию религиозного опыта и испытывает Сакральное либо через иерофании, либо через мистический опыт (например, мистики всех времен и мест), либо если человек «крипторелигиозен», то через простые человеческие чувства, как дружба или любовь, а также через сны. В то время как, для религиозного человека феномен может «открывать» себя, как «сакральный», тот же феномен может, в то же самое время, открывать себя, как «профанный», для нерелигиозного человека. Концепция homo religiosus напрямую связана в методологии Элиаде с его концепцией религиозного опыта. Он считает, что религиозный опыт открывается «во встрече человека с сакральным»[180]. Концепция homo religiosus Элиаде тождественна концепции известного представителя русской религиозной философии священника Павла Флоренского о человеке, как homo liturgus: «Деятельность литургическая центральна; как средоточное зерно деятельности целокупной – она есть деятельность, прямо выражающая человека в сокровенности его бытия, деятельность – собственно и по преимуществу человеческая, ибо человек есть homo liturgus»[181].

Подобно В. Джемсу, Р. Отто и священнику Павлу Флоренскому, Элиаде утверждает наличие специальной способности к религиозному или нуминозному опыту у всех людей. Элиаде называет эту способность «сверхсознанием». Если Отто в постулировании этой способности опирался на положения немецкой классической философии, главным образом, на И. Канта, Ф. Шлейермахера и Ф. Якоби, то Элиаде опирается на аналитическую психологию К. Г. Юнга.

М. Элиаде постулирует вдобавок к трем областям ума Юнга (сознанию, коллективному и личному бессознательному) четвертую, «сверхсознание», которую он рассматривает как тесно связанную с встречей нуминозного опыта.

Он помещает «сверхсознание» в коллективное бессознательное. Элиаде пишет: «Если между представителями рода человеческого и впрямь существует некая внутренняя общность, то она может быть прочувствована и задействована только на уровне образов (мы не говорим – в плоскости подсознания) ибо, если оно и впрямь существует, должно также существовать и сверхсознание»[182]. Сверхсознание для Элиаде есть область коллективного бессознательного, в которой «сохранился» религиозный опыт наших предков (религиозное решение экзистенциальных кризисов человека). Потому, что «религия – это пример разрешения всякого кризиса бытия, и не только потому, что она предполагает бесконечную повторяемость, но еще и потому, что она будто бы имеет истоки в высшем Мире и, следовательно, расценивается как Откровение, ниспосланное из другого, сверхчеловеческого Мира. Религиозное решение не только способно преодолеть кризис, оно делает существование открытым к особым ценностям, непреходящим и всеобщим, позволяющим человеку подняться над личными жизненными проблемами и, в конечном итоге, войти в духовный мир»[183].

Здесь два важных для последующего анализа Элиаде утверждения. Первое, это то, что Элиаде признает, что человек спасается от своего экзистенциального кризиса посредством своей встречи с Сакральным. Это мнение ученого сближает его позиции с концепцией «экзистенциальной ситуации» протестантского теолога П. Тиллиха и «предельной ситуации» немецкого философа К. Ясперса. Второе, тот факт, что постулированием сверхсознания Элиаде показывает, что ««сакральное» есть элемент в структуре сознания, а не стадия в истории этого сознания»[184].

Исходя из этого факта, Элиаде постулирует концепцию крипторелигиозности или скрытой религиозности современного человека, притом, если тот даже объявляет себя атеистом либо агностиком. «В некотором смысле можно даже утверждать, – пишет ученый, – что и у тех наших современников, которые объявляют себя неверующими, религия и мифология «скрыты» в глубине подсознания. Это означает также, что возможность вновь приобщиться к религиозному опыту жизни