Да будет свет... - Анатолий Федорович Дьяков

На первых порах Петр Иванович активно выступал против продажи 8,5% акций РАО «ЕЭС России». Государственная Дума РФ на одном из своих заседаний также приняла постановление, призывающее воздержаться от их продажи. Но Госкомимущество России и Российский фонд федерального имущества настойчиво требовали продать акции иностранным фирмам во главе с «Bank of New-York». На совещании в Правительстве РФ, которое 12 сентября 1996 года проводил Потанин, нас обвинили в игнорировании и срыве плана приватизации РАО «ЕЭС России». От нас потребовали немедленно обеспечить продажу 8,5% акций РАО «ЕЭС России» при очень смешной первоначальной аукционной стоимости — 300 миллионов долларов. Это уже было требование первого заместителя Председателя Правительства РФ, изложенное в письменной форме. Но мы, продолжая стоять на своем, выдвинули следующее условие. Иностранная фирма, выражающая намерение приобрести наши акции, должна подписать с РАО «ЕЭС России» соглашение о конфиденциальности информации, полученной от РАО в ходе осуществления сделки. Иностранные фирмы отказывались подписывать такое соглашение, а мы со своей стороны не спешили продавать акции.

Наше «непослушание» не понравилось Коху и исполняющему обязанности председателя Российского фонда федерального имущества Игорю Борисовичу Липкину. Они направили в совет директоров РАО «ЕЭС России» письмо-заявление, в котором выражалось неудовлетворение фактом задержки продажи 8,5% акций. Авторы письма требовали провести внеочередное собрание акционеров РАО «ЕЭС России» и решить вопросы о досрочном переизбрании совета директоров и президента акционерного общества. Согласно существующему положению, у нас было десять дней на рассмотрение поступившего заявления на совете директоров, но через неделю мы получили очередное письмо-заявление, уже подписанное Кохом, Родионовым и Липкиным. В нем предлагалось на внеочередном собрании акционеров РАО «ЕЭС России» рассмотреть целый ряд неотложных вопросов. Один из них был связан с внесением изменений в Устав РАО «ЕЭС России», касающихся разделения функций между председателем совета директоров и президентом РАО «ЕЭС России». Другой — с досрочным прекращением полномочий членов совета директоров общества — представителей государства и избрании на их место новых представителей государства. К письму прилагался утвержденный Кохом порядок голосования по указанным вопросам представителей государства, избранных в органы управления РАО «ЕЭС России», на заседании совета директоров. Голосования, естественно, только «за». Не знаю, почему Родионов примкнул к этой группе: ведь он был против продажи акций. Вероятно, он решил облегчить себе задачу и объединенными усилиями произвести замену в руководстве РАО «ЕЭС России».

Совет директоров РАО «ЕЭС России» рассмотрел письмо и направил ответ, в котором аргументировал невозможность проведения внеочередного собрания акционеров. Во-первых, требование о созыве внеочередного собрания РАО «ЕЭС России» было подписано лицами, не обладающими на это правом. Во-вторых, полномочия по управлению принадлежащими государству акциями РАО «ЕЭС России» возложены на коллегию представителей государства в действующем совете директоров РАО «ЕЭС России», а она такого решения не принимала. В-третьих, в письме не были указаны мотивы внесения в повестку дня внеочередного собрания акционеров РАО «ЕЭС России» предлагаемых вопросов. И, в-четвертых, Устав РАО «ЕЭС России» был приведен в соответствие с требованиями Федерального Закона «Об акционерных обществах», в том числе с учетом пункта 5 статьи 1 указанного Закона, и утвержден общим собранием акционеров всего несколько месяцев назад, а точнее 17 мая 1996 года. Устав был зарегистрирован с поправками в Московской регистрационной палате 22 июля 1996 года, и внесение дополнительных изменений в него не требовалось.

За отказ от проведения внеочередного собрания акционеров РАО «ЕЭС России» проголосовали 11 членов совета директоров, лишь один Мостовой согласился с требованиями, изложенными в письме. После принятия такого решения я поставил вопрос о дальнейшем доверии мне как председателю совета директоров общества и президенту РАО «ЕЭС России». Все члены совета директоров, в том числе Мостовой, проголосовали за полное доверие, заявив, что «А. Ф. Дьяков на должном уровне выполняет возложенные на него обязанности в соответствии с заключенным контрактом».

О решении совета директоров не созывать внеочередное собрание акционеров РАО «ЕЭС России» было письменно сообщено Коху, Липкину и Родионову в отведенные Уставом акционерного общества сроки. Естественно, такой ответ их не устраивал. По требованию наших оппонентов Председатель Правительства РФ В. С. Черномырдин собрал у себя совещание, на которое были приглашены Родионов, Кох, Потанин, Большаков и я. В ходе совещания Родионов, делая вид, что не замечает меня, обратился к Коху:

— Ты можешь снять Дьякова с работы?

— Нет, он этого сделать не может! — ответил я за Коха.

Коху осталось только подтвердить мои слова.

Виктор Степанович начал разговор с решения Государственной Думы РФ о запрете продажи 8,5% акций РАО «ЕЭС России».

— Вы поссорите меня с Думой! — заявил он. — Но в то же время есть программа приватизации, и продажа этих акций — один из основных источников пополнения бюджета. Денег в казне нет.

Круг замкнулся. Виктор Степанович принял решение проводить аукцион, но с участием российских банков и фирм: «Акции должны остаться в России!» На этом совещании не обсуждался вопрос о нашем отказе от проведения внеочередного собрания РАО «ЕЭС России» с целью переизбрания руководства. Но обстановка оставалась накаленной, поскольку ни Кох, ни Потанин, ни Родионов не собирались успокаиваться.

По всей стране шла интенсивная подготовка энергетических объектов к работе в условиях осенне-зимнего максимума нагрузки. Большую помощь в этом оказывал нам первый заместитель Председателя Правительства РФ А. А. Большаков. Но над руководством РАО «ЕЭС России» и энергетикой в целом по-прежнему висела угроза расправы. Учитывая сложившуюся обстановку, наблюдательный совет корпорации «Единый электроэнергетический комплекс», исполнительный совет Российского энерготехнологического конгресса и Электротехнический профессиональный союз приняли решение созвать 18 декабря 1996 года в Москве 2-й съезд энергетиков России. Обстановка была невероятно тяжелой: неплатежи, трудности с оформлением договоров на поставку топлива, его малые аварийные запасы. Проблемы решались, но за счет огромного перенапряжения.

5 ноября 1996 года я попал в больницу с диагнозом «предынфарктное состояние». Сразу скажу, что поправился я быстро, и через десять дней был уже в норме. 10 ноября мне исполнилось шестьдесят. С днем рождения меня приехала поздравлять вся семья, близкие друзья, руководство Центральной клинической больницы. Конечно же, больничная палата — не место для юбилеев, но внимание родных и друзей послужило для меня дополнительным источником сил и бодрости.

Выписавшись из больницы 15 ноября, я сразу же поехал на работу. Родионов поздравил меня и вручил Почетную грамоту от имени Министерства топлива и энергетики РФ. А вот Виктор Степанович Черномырдин, с которым мы долгое время работали вместе в Совете Министров СССР, а затем в Правительстве России, не только не приехал, но и не нашел времени, чтобы просто позвонить. Замечу, что за все время пребывания на посту Председателя Правительства РФ Виктор Степанович ни разу не был в РАО «ЕЭС России», ни разу не пригласил меня к себе, чтобы поинтересоваться делами энергетики. Лишь при случайных встречах, в совместных командировках и пару раз по телефону