Дневник русской женщины - Елизавета Александровна Дьяконова

бы для неработников, детей, стариков, и в более солидных размерах, нежели теперь. Необходимо так или иначе разбить заскорузлый вековой слой невежества, дикости, азиатчины. «Что же я могу сделать?!» – спрашивала я себя с отчаянием, которое невольно охватывало душу при мысли, что ведь голод опять может повториться, – и опять те же столовые… Необходимо прежде всего – просвещение, школы с какими-нибудь ремесленными классами, – тогда легче будет учреждать в голодные годы дома трудолюбия. Школа с библиотекой может хоть немного двинуть вперед спящую мысль, расширить умственный горизонт… На все село Большие Меретяки в 500 душ только один мужик получает «Сельский вестник», в котором огромное место занимают статьи вроде: «Как чтить Николая Чудотворца?», а в соседних деревнях, конечно, и помину нет о книжке…

Обращаюсь к Вам с просьбой, не можете ли Вы оказать содействие сбору на устройство хотя бы одной хорошей школы в татарской деревне Малые Нырсы? И в Бол. Мер., и в Мал. Ныр. школы есть, надо только устроить их, получше обставить, перевести в собственное хорошее здание, завести библиотеки, фонари для чтений, а если можно будет – то и ремесленные классы. Я, конечно, не надеюсь, чтобы можно было собрать деньги на две школы, но хоть в первой деревне необходимо поднять школу и ее значение в глазах местного населения.

Если же для Вас это окажется неудобным, то не можете ли Вы посоветовать мне, как вести дело, обратиться ли еще к кому-нибудь или же напечатать письмо в газетах с просьбою о пожертвованиях? Устроение же школ можно поручить священнику села Большие Меретяки о. Григорию Петровичу Петрову, который сам мечтает о постройке для школы собственного дома и заговаривал об этом не раз. Знаю, как Вы заняты, но все-таки прошу ответа. Не о себе лично пишу я Вам, а о них, которые принадлежат к числу тех несчастных, темных, униженных, о которых Вы же сами всегда заботитесь. Какое ужасное это сознание – чувство собственного бессилия, – особенно когда оно охватывало среди работы… Руки опускались невольно, и думалось: ну, сейчас – помогаем, а потом?! уедем, – цинготные выздоровеют и… останутся теми же азиатами, среди такого же мрака невежества, дикости, до нового голодного года?!

Поймите это сознание, Вы, знаток души человеческой, и ответьте.

В настоящее время я нахожусь на Кавказе, где должна пробыть около двух месяцев, из них до 10 июля в Пятигорске и потом в Кисловодске; оттуда же поеду в Петербург. Поэтому адрес мой таков: Пятигорск, Терской области. До востребования. Елиз. Ал. Дьяконовой.

Всей душой уважающая Вас

Елизавета Дьяконова, сл. СПб. В. ж. к.[136]

В Пятигорске

1

С тех пор как вечный Судия

Мне в Пятигорске пребыванье

Определил, познала я

Всю тяжесть жизни и страданье.

С больных дерут здесь доктора,

Дерут хозяйки, – всяк, кто может;

Здесь алчность хищная с утра

Уже карманы наши гложет.

С хозяйкой раз хотела я

Поторговаться… о, мой Боже!

Я – в лавки, на базар, – везде

Ответят вам одно и то же:

«Уступки нет, цена одна!

Вы не берете? – как хотите!

Дешевле нашего нигде

Вы не найдете, поищите!»

Но уж не пробую искать!

Я календарь беру в объятья;

С надеждой буду отмечать

Дни испытанья, дни проклятья, —

То есть леченья моего…

Они проходят… о, мой Боже!

Ты за грехи мои не дай

Мне испытать еще раз то же.

17 июня.

2

(Отрывок)

…Когда же через шумный сад

Я пробираюсь торопливо, —

Друг другу дамы говорят

С улыбкою самолюбивой:

«Смотрите, вот она, горда,

Знакомства с нами не желает, —

Все бродит целый день одна

И книжки разные читает…»

3

(Переход от царства ощущений через царство разума к царству любви; от веры слепой к вере сознательной…)

Расшатались старые устои,

Рухнули преданья вековые.

Нет еще основы новой веры,

И стоят развалины немые.

Гордо вышли на свободу люди.

Ведь сидели долго в заточенье

Вековой тюрьмы – пора на волю!

Смотрят на развалины с презреньем.

Жадно дышат воздухом свободы,

Солнце разума сияньем ослепляет…

Он настал, день света долгожданный!

Радость ум и сердце опьяняет.

«Прочь с дороги, старые обломки,

Жалкие остатки слепой веры!

Прочь, жрецы разрушенного храма,

Старые лгуны и лицемеры!

Разум – вот одна основа жизни;

Свет науки – истина святая;

С нею только можем мы достигнуть

Здесь же, на земле, блаженства рая».

Стали жить по-новому все люди;

Свет науки-истины сияет

Яркою звездою путеводной

И дорогу жизни освещает.

Но несчастья с жизнью неразлучны.

Смерть приходит, жертв своих уносит…

Где ж цель жизни? Для чего живем мы? —

Тщетно человек ответа просит.

Нет ответа у науки! Только

Спор ведут жрецы ее седые —

Есть ли душ бессмертье; в чем смысл жизни?

Как решить вопросы основные?

Жизнь без цели – тяжкою казалась;

Где ж ответ? откуда ждать решенья?

И как стая воронов зловещих —

Налетели на душу сомненья…

Нет ответа, нет! бессилен разум,

И ответить может только вера;

Но чтоб люди верили как прежде —

В наше время не было примера.

И душа, истерзана сомненьем,

Смертного покоя лишь желала;

Но, томима вечной жаждой знанья,

До конца ответа все искала.

Как в пустыне путник истомленный

Отдохнуть к оазису стремится —

Человек, чтобы решить задачу

Смысла жизни, – к вере обратится.

Но не к прежней, темной вере,

Страшной суеверьями преданий, —

Он пойдет навстречу новой вере,

Полной жизни, светлых упований.

Новый Бог сойдет с небес на землю —

Бог любви, добра и правды света.

Засияет