Дар Асафа и Майи - Борис Асафович Мессерер

личности, и ее характера. Дай Бог, чтобы это было так.

Асаф рано стал профессионально поглядывать на «балетные шаги» юной племянницы. А когда Майя делала первые попытки утвердиться на сцене, он старался ей помочь. Иногда, может быть, с той же суровостью, с какой он относился к себе самому. Не мне об этом судить. Но думаю, что это так. С другой стороны, могу сказать, что я не раз слышал и от Асафа слова о неблагодарности Майи. Помню его реакцию на лестный пассаж Майи об Агриппине Яковлевне Вагановой, где она утверждала, что является ее ученицей. Асаф сдержанно заметил, что у Вагановой Майя занималась неделю, а к нему в класс приходила сорок лет! И каждый день! Они были схожи в своей творческой целеустремленности и, возможно, поэтому внутренне требовали друг от друга большего понимания.

Асаф Мессерер и Майя Плисецкая. 1939 год

Но вот что написал Асаф Мессерер о Майе Плисецкой:

«В 1943 году, когда балетную школу закончила Майя Плисецкая, Голейзовский, увидев ее, назвал гениальной балериной. В театре появилась актриса, которую нельзя было мерить обычными мерками. Природа одарила ее необыкновенными данными. В удлиненных линиях тела, рук, шеи она несла, как сказал один критик, «переизбыток певчества». То, чего другие актрисы достигают тяжелым трудом, Майя одолевала с легкостью, как бы шутя. И это где-то пугало меня. На моем веку немало вундеркиндов сошло на нет, разбазарив свой талант, продешевив – из-за лени и других нескладных обстоятельств. Плисецкая стала заниматься в моем классе. В молодости она была разбросанной, бесшабашной. Я видел, что ей нужна особая педагогика, взыскательная, но и деликатная, не иссушающая ее зубрежкой. Чувствовал, что разбросанность и бесшабашность – это от стихийности натуры, от огромности дара, который – придет время! – себя осознает. “Всякая возможность развития предполагает наличие некоего «я», обладающего интуитивной волей и способностью личного выбора, переработки в нечто сугубо свое. Надо, сказал Гете, чем-то быть, чтобы что-либо создать. Но, даже чтобы уметь, чему-либо научиться в том или ином высшем смысле, надо чем-то быть…” Эти слова Томаса Манна могут быть отнесены к любому роду человеческой деятельности. И к балету в том числе, который я не отделяю от других видов искусств. Технические приемы – из области ремесла. Культура развивается. А индивидуальность – это природа. Тогда, в первые годы, я задавался вопросом: хватит ли у Майи воли выявить свой дар, найти свою тему? Не закружится ли у нее голова от успеха? Помню, она танцевала в последнем акте «Дон-Кихота» в гран-па. Перед знаменитым па-де-де на сцену выходят кордебалетные танцовщицы и две солистки. Одной из них была Майя. Они танцуют «антре», предваряющее адажио Китри и Базиля. Затем после адажио вновь вышла Майя и станцевала свою вариацию, после которой должен был выступить Вахтанг Чабукиани, исполнявший Базиля в этом спектакле. Но танец Плисецкой вызвал в театре целую бурю. Вахтанг стоял в кулисах, дожидаясь, когда стихнет гром восторга. А ведь нет ничего труднее, чем придавать новую силу старым ролям, а тем более – ролям второстепенным…

Майя Плисецкая в роли «Умирающего лебедя»

Думаю, тема Майи в искусстве – это тема несогбенности. Полагать, что ее имя досталось ей без борьбы – прекраснодушие. Она всегда боролась с обстоятельствами и со своими слабостями.

“Борьба с людьми все равно будет. Но доказать что-то можешь, только преодолев себя. Не для того я родилась, чтобы сдаться!” – в этом вся она, в своем детски-запальчивом и непреклонном мужестве.

Асаф Мессерер ведет балетный класс в Нью-Йорке. 1960-е

Асаф Мессерер в Академии танца в Филадельфии. 1968

<…>

Она насыщала старые балеты новизной своей личности и своей темы. Ее феноменальный прыжок нес экстаз и трагедию там, где для других это был просто прыжок. Она опережала развитие танца.

Ее лебедь – это двадцатый век.

К примеру, по фотографиям, по воспоминаниям современников, Анна Павлова танцевала «Умирающего лебедя» лицом к публике. Танцевала как бы шепотом, моляще протягивая руки. Ее танец пел о преходящести прекрасного. Майя Плисецкая танцует свое: к гармонии через все метаморфозы трагического духа. Вся ее мятежно откинутая назад поза – тело, голова, руки – родилась от обратного Анне Павловой. И от своего понимания времени и музыки.

«Лебединое озеро» Плисецкая танцевала тридцать лет – с сорок седьмого года по семьдесят седьмой. Более пятисот раз. Это артистический подвиг. В мире нет другой балерины, которая сохраняла бы в своем репертуаре этот самый трудный классический балет столько лет!

Но в Плисецкой «Лебединого озера» зрело будущее…»

Майя отдала дань своему и учителю, и единомышленнику в неустанной борьбе за новый язык танца:

«Асаф Мессерер был великим танцором. С самого начала своей профессиональной жизни он начал заниматься и педагогической работой. Мессерер постиг искусство педагогики на заре своей карьеры. И в течение 68 лет по сей день он ведет артистические классы, как мужские, так и женские в Большом театре. Его особый талант дает ему возможность чувствовать и развивать координацию всех мускулов тела, и это действительно явление уникальное. Глубоко разработанный им педагогический метод способствует продлению артистической жизни танцорам. В его классах не случается травм, возможных как результат перезагрузки. Обязательное разогревание экзерсисом в начале урока исключает всякую опасность для мускулов и мышц и не создает излишнего стресса ногам.

Асаф Мессерер в балетном классе

Репетиция с детьми американской школы балета. Нью-Йорк

Асаф Мессерер на уроке в Большом театре

Часто я прихожу в класс и, чтобы сберечь силы, намереваюсь заниматься полчаса, но затем я остаюсь на полный класс, забывая о своей усталости. Я вижу, что то же самое происходит со всеми остальными артистами. Всю свою жизнь я занимаюсь в классе Асафа Мессерера так же, как занимаются у него Владимир Васильев, Михаил Лавровский, Юрий Владимиров, Владимир Тихонов, Борис Хохлов, Марис Лиепа и артисты среднего поколения: Александр Богатырев, Вячеслав Гордеев, Борис Акимов, Валерий Анисимов. И совсем молодые люди – Андрис Лиепа, Нина Ананиашвили, Наталья Архипова, Виктор Барыкин, Борис Ефимов. Почти все танцоры предшествующего мне поколения занимались в его классе. Уланова после перехода в Большой театр занималась исключительно у Мессерера восемнадцать лет. Однажды она мне сказала, что только благодаря урокам Мессерера она смогла танцевать так долго. Я думаю, что это же относится и