За рулем: Его восхитительная история - Джим Кларк

Итак, протестировав Aston, я буквально перебрался в кокпит Lotus, и, о боги, в сравнении Lotus показался просто фантастической машиной. Я не мог поверить, что ещё какой-то автомобиль, кроме этого Lotus, может так держать дорогу. Я мог проходить поворот «Ст. Мари»[44], левый профилированный вираж, точно по апексу и столь быстро, что я не представлял, что такое вообще возможно. Автомобиль казался приклеенным к трассе.

Колин Чэпмен в то время периодически говорил о том, что хотел бы, чтобы я выступал за его команду в 1960 году, а по мне это было слишком рискованное предложение. Когда кто-нибудь предлагает мне что-либо, я всегда предпочитаю думать, что многие люди говорят о тех вещах, которые никогда не произойдут. Итак, я больше не думал о комментариях Колина. Но в тот год я выиграл Приз «The Lotuseer», приз, который вручался лучшему гонщику в первый год выступлений за Lotus, и мне он достался по итогам выступлений за Elite. Я был на презентации нового Lotus-Юниор и шепнул на ухо Майку Костину о том, что собираюсь тестировать Aston в понедельник в Гудвуде.

Рег, вероятно, удивился, почему Lotus загадочно оказался на тестах в тот же день, когда тестировались и мы. Однако появление Lotus стало причиной другой проблемы, к этому времени у Колина появилась та же мысль, что и у Рега: что я могу попробовать себя в Формуле-1. Он хотел, чтобы я протестировал Lotus для Формулы-1, который стал сенсацией на гонках в Аргентине благодаря Иннесу Айленду. Основой Lotus Формулы-1 было шасси Lotus 18 для Формулы-Юниор с 2,5-литровым двигателем Climax. Однако, в то же время я обещал Регу, что буду выступать за Aston в Формуле-1 в 1960 году, но Колин спросил о том, как я отношусь к выступлениям в Формуле-Юниор или Формуле-2 (в которой тогда использовались те 1,5 литровые двигатели, которые сейчас, на момент написания книги, используются в Формуле-1).

«Давай попробуем эти машины», — ответил я, и в результате оказался в Гудвуде за рулём Lotus Ф-Юниор, который удивил меня своей управляемостью, а я сам себя — скоростью. В тот день я проехал круг в Гудвуде за 1:36 секунды, что было на 4 секунды быстрее времени любого другого гонщика в этой машине в тот день, и мы все были очень довольны достигнутым результатом.

Вспоминая минувшие дни, я понимаю, что так никогда и не сел за руль машины Aston Martin Формулы-1, - команда отказалась от участия в гонке в «Сильверстоуне» посреди сезона, но мои недолгие отношения с Aston привели меня в гонки Гран-при в эпоху больших перемен. То был последний год для моторов объёмом 2,5 литра, и получилось так, что я застал самый конец той эпохи, которую можно было бы охарактеризовать, как «старые добрые времена» больших автомобилей, строгих менеджеров команд и командной тактики. В то время отношение к гонкам было самым серьёзным, и всё нужно было делать абсолютно правильно, даже если это было не лучшим решением в долгосрочной перспективе.

Итак, в начале 1960 года у меня были контракты на выступления в Формуле-1 за команду Aston Martin и с Lotus на выступления в Формуле-2 и Формуле-Юниор.

В то же время моя команда Border Reivers продала Lister-Jaguar Гордону Ли и решила приобрести Aston Martin DBR1 с 3-х литровым мотором, который ранее принадлежал Стирлингу Моссу и был полностью восстановлен после пожара в Гудвуде в прошлом году. Я собирался провести насыщенный сезон во всех этих категориях, и мои мысли были о серьёзной попытке выступлений в 1960 году.

К счастью для меня, Билл Кэмпбелл — очень внимательный и эффективный управляющий фермы, и я знал, что могу доверить дела на ферме ему без моего вмешательства. В итоге получилось так, что мои выступления за Aston, и, впоследствии, за Lotus, привели к тому, что я был вынужден отказаться от участия в нескольких гонках на Aston за Reivers. У меня даже не было времени задуматься о своих перспективах, поскольку сезон начинался в марте.

Джон Сэртиз, несмотря на контракт с Lotus на выступления в Формуле-1, пилотировал Cooper Junior в своей первой автомобильной гонке за команду, выставленную Кеном Тирреллом, а я дебютировал за рулём Lotus Junior. Тревор Тейлор был моим первым напарником в том сезоне в Формуле-Юниор, и мы стали «ужасными детьми» этой гоночной серии!

Джон Сэртиз и я взяли великолепный старт и вместе подошли к повороту «Мэджевик», а Тревор шёл третьим. Джон обогнал меня в дальней части трассы, но я знал, что моя машина лучше в управлении, чем его Cooper, и я решил посмотреть, как он отреагирует на попытку слип-стрима с моей стороны. Зрителям нравились такие гонки, и я обогнал Джона на втором круге в повороте «Вудкот», он тут же вернул себе позицию, но на пятом круге я вновь вышел в лидеры и в итоге одержал победу, попутно установив рекорд круга для машин этой категории — 1:35,6 секунды. Так я открыл счёт своим победам за команду Lotus.

Вскоре после этого я впервые почувствовал вкус кочевой жизни по Европе, так как в Lotus заявили меня на гонку Формулы-2 в Брюсселе, а в Reivers — на 1000-километровую гонку за рулём Aston в «Нюрбургринге», которая шла в зачёт чемпионата мира гонок спортивных автомобилей.

Это было первое Гран-при Брюсселя, и состоялось оно на настоящей дорожной трассе. Список участников основной гонки был очень хорош, в ней участвовали машины Формулы-2 с двигателями объёмом 1,5 литра и без наддува.

В то время на Lotus мы использовали 4-х цилиндровые моторы Coventry Climax, и Колин заявил на гонку Иннеса Айленда, Алана Стейси и меня пилотировать три его машины. В первой тренировке Иннес, который был «номером один», использовал старый автомобиль, но перед второй тренировкой ему дали новую машину, а мне предоставили старое шасси. Мне понравилась трасса в Брюсселе, и после нескольких кругов я понял, как надо проходить повороты на этой трассе и показал время 2:06 секунды, которое стало пятым результатом дня, намного быстрее, чем у моих напарников по команде. Когда я заехал в боксы, у меня сразу же отобрали машину и передали её Иннесу. В гонке мне предоставили новую машину и сказали, что раз это новое шасси, то, следовательно, мне не следует ехать слишком быстро. После перестановок на первом круге я оказался пятым. Я шёл на этом месте до пятого круга, после чего услышал ужасный звук, который мог означать только одно, и так и оказалось —