От Суэца до Кэмп-Дэвида. Противостояние США и СССР на Ближнем Востоке в 1950–1970 гг. - Алексей Михайлович Уразов

В измерении проблемы обеспечения региональной военно-политической безопасности распад Багдадского пакта зафиксировал неудачу в реализации стратегии администрации Эйзенхауэра по созданию глобальной цепи региональных военно-политических блоков в составе НАТО, Багдадского пакта, СЕАТО (Организация договора Юго-Восточной Азии), АНЗЮС (Тихоокеанский пакт безопасности), призванных, с одной стороны, изолировать СССР от каких-либо агрессивных действий в ключевых макрорегионах мира, а с другой – «упорядочить» явления национально-освободительного движения в регионе Ближнего Востока.

Потеряв «арабскую составляющую» в своей структуре, СЕНТО продолжил выполнять функцию защитного «буфера» на пути СССР в регион Ближнего Востока, но уже никаким образом не был способен влиять на военно-политические процессы на территории Арабского Востока и выполнять функции обеспечения региональной безопасности.

Ограниченность возможностей СЕНТО по сдерживанию сил арабского национализма и начавшегося проникновения СССР в регион Ближнего Востока в Вашингтоне понимали. По мнению аналитиков Объединенного комитета начальников штабов, в условиях 1960 г. СЕНТО не решала и не могла решить задач непосредственно на Ближнем Востоке, а была организацией, призванной обеспечить стабильность внутри региональных стран – участниц блока, и, опираясь на лояльность режимов в этих странах, могла организовать «санитарный кордон» перед попытками Советского Союза укрепить свои позиции в ближневосточном регионе»[172].

Концептуальная слабость организации Багдадского пакта не давала ей перспектив по превращению в полноценную военно-политическую организацию по образцу региональных блоков НАТО, СЕАТО и АНЗЮС. СЕНТО не получил соответствующей военной системы, планирования, механизмов координации действий.

Ключевым итогом событий «затяжного» ближневосточного кризиса 1956–1958 гг. в военно-стратегическом измерении стала неудача применительно к реалиям Ближнего Востока политики «пактомании» Даллеса, реализованной республиканской администрацией Эйзенхауэра в регионе в течение 1953–1961 гг.

США и СССР в борьбе за лидерство в регионе

Совокупность ранее не существовавших факторов формирует в регионе новую военно-стратегическую реальность. Сложившаяся система региональной безопасности не смогла стать эффективной, что в условиях давления серии локальных конфликтов 1956–1958 гг. привело в конечном итоге к осыпанию многолетних геополитических построений в регионе и формированию в начале 1960-х гг. нового баланса сил.

Основным элементом военно-стратегических построений становится «пояс безопасности» из консервативных режимов Саудовской Аравии, Иордании и Ирана, с которыми США именно в 1960-е гг. систематизируют отношения. Предполагалось, используя американскую военную и экономическую помощь, укреплять социальную опору режимов, которые могли стать проводниками интересов США в регионе.

Одновременно с этим по итогам затяжного ближневосточного кризиса 1956–1958 гг. в регионе формируется несколько новых факторов дестабилизации политического процесса – принципиально новых по своей природе антизападных режимов, начинающих претендовать на роль региональных лидеров и пошедших по пути укрепления отношений с Советским Союзом.

К началу 1960 г. стало очевидно, что администрация Эйзенхауэра столкнулась не только с локальными проблемами на периферии, но и обозначился кризис в подходах к проблемам региона в целом. В правящих кругах США нарастали реформистские настроения: в Белом доме и Госдепартаменте усиливались настроения в пользу выработки более действенных и разносторонних методов отстаивания американских интересов в любой точке мира, в том числе в зоне Ближнего Востока и Персидского залива.

Ведущее место среди вариантов активизации политики США на периферии занял в тот момент проект заместителя госсекретаря по экономическим проблемам Кларенса Диллона. Согласно этому плану США должны были переместить основной акцент своих действий на внешней арене – с активных военно-политических шагов на экономическую сферу. «Соединенные Штаты, – писал американский обозреватель Шульцбургер, – ныне приняли советский вызов, направленный на эпоху конкурентного сосуществования, во время которой все больше будет делаться акцент на экономическое соревнование за завоевание идеологической привязанности развивающихся районов»[173].

В начале марта 1960 г. в Госдепартаменте создается рабочая группа по Ираку, задача которой – выработка четкой внешнеполитической линии США в отношении ситуации в Ираке. 18 марта глава Рабочей группы Эван Вилсон констатировал, что «в текущих условиях вялой нестабильности Вашингтону следует придерживаться в отношении Ирака политики дружбы и невмешательства». «Неясность позиции Касема, реальных возможностей коммунистических сил и националистов на фоне кризиса иракской экономики оставляет возможным скорую смену власти в Ираке, что дает Соединенным Штатам возможность занять выжидательную позицию»[174], – заключал эксперт Госдепартамента.

18 марта 1960 г. рабочая группа по Ираку представляет президенту Эйзенхауэру обширный доклад, в котором излагался анализ развития ситуации в Иракской Республике за полтора года, прошедшие с момента революции 1958 г. Главный вывод доклада заключался в наличии в Ираке двух тенденций – быстрого ослабления позиций генерала Касема и стремительного укрепления Компартии Ирака[175].

Реальный баланс политических сил внутри Ирака по-прежнему оставался загадкой для Вашингтона. На фоне сообщений о стремительном росте коммунистического влияния на Касема 7 апреля в Вашингтон приходит информации о серии казней в Багдаде членов Компартии Ирака. По мнению аналитиков СНБ, такой шаг генерала Касема свидетельствовал о том, что чаша весов в выборе опоры режима внезапно качнулась в пользу армии, где значительная часть офицерства придерживалась откровенно антикоммунистических взглядов[176].

В этих условиях Москва предпринимает решительные меры по изменению ситуации в верхушке Ирака. Формальным поводом стало проведение в столице иракского государства советской промышленной выставки. По решению Президиума ЦК для ее открытия в Багдад был направлен главный кремлевский «переговорщик» Микоян.

Вопрос об этой поездке обсуждался советским руководством с начала марта, а 4 апреля по договоренности с иракской стороной одновременно в Москве и Багдаде было опубликовано официальное сообщение о предстоящем визите.

Важно рассказать о некоторых подробностях его подготовки, а главное, о процессе выработки переговорных позиций Москвы, которые советская делегация должна была озвучить в ходе беседы с Касемом.

Так, в первых числах апреля 1960 г. в проектах указаний к предстоящей поездке уже значились ключевые позиции советской стороны, а именно попытка заменить Насера Касемом в роли главного внешнеполитического партнера СССР в регионе.

«Неправильно, как нам кажется, не видеть никакой разницы между силами реакции и Касемом, между планами реакции и действиями Касема, в частности, недооценивать сам факт допущения им деятельности политических партий, включая компартию. Важно суметь вовремя обнаружить возможности, которые создаются его политикой “балансирования”», – говорилось в документе[177].

Отдельное внимание уделялось необходимости «объяснить» генералу Касему причины заметного охлаждения в отношениях Москвы и Каира исключительностью тех обстоятельств, которые привели к этой размолвке.

«КПСС всегда была на стороне своих единомышленников в тех случаях, когда коммунистов загоняли в подполье, например в период пребывания Нури Саида у власти в Ираке, в настоящее время в ОАР. <…> КПСС не скрывает своего отношения к гонениям на коммунистов. Мы знакомили Вас с посланиями Н.С. Хрущёва президенту Насеру. Он посадил в тюрьмы египетских коммунистов, с которыми, кстати, КПСС не имела никаких контактов и о существовании которых мы узнали от самого Насера», – подчеркивали авторы документа[178].

Но при всей откровенности советской стороны в адрес Насера генерал Касем тоже не выглядел в глазах Москвы «благожелателем коммунистов».