Николай Богданов - О смелых и умелых

- Разрешите догнать?

- Догнать и наказать! - приказал командир.

И увидели, как учебный самолет погнался за уходящим разведчиком. Минута - и они скрылись из глаз.

Что же теперь будет? Ведь у Кочмалы ни пушек, ни пулеметов, он на учебной машине.

- Что-нибудь будет, - сказал кто-то из мотористов. - На то он и Кочмала...

Некоторые попытались шутить, но как-то уж не шутилось.

А вечером весь аэродром был взбудоражен. Вернулся молодой летчик. Растрепанный, в разорванном комбинезоне и без шлема.

- А Кочмала где?

- Я не знаю. Он мне приказал - прыгай...

- Ну?

- Я прыгнул и зацепился парашютом за деревья. Потерял шлем, унты и поцарапался, вот... Меня партизаны с сосны сняли.

- Ну, а с Кочмалой что?

_ Он полетел дальше. Немец от него, а он за

ним.

Вот и все, что рассказал молодой летчик.

А наутро приехали на аэродром офицеры-зенитчики и спрашивают:

- Где у вас летчик, который вчера с парашютом выбросился? Жив-здоров?

Увидели молодого пилота и стали его поздравлять:

- Ловко это у вас получилось! Сами с парашютом, а самолет свой прямо немцу под хвост... Только щепки от "Юнкерса" полетели, так и загудел в лес. С полчаса потом все дым и пламя. Вы своего самолета не жалейте: вы сбили дальнего разведчика, который сфотографировал важный объект. Вы достойны большой награды.

- Это не я - там был другой, - смущенно ответил пилот.

Зенитчики примолкли, поняв, что они привезли в полк весть о гибели героя. Печально стало в полку, но ненадолго.

Как-то раз вернулись летчики с разведки и говорят:

- Жив Кочмала! Ничего ему не делается, опять чудит. Летим-смотрим: в тылу у противника на снегу огромная стрела из еловых веток выложена и указывает на кладбище. Ударили мы по нему - а оттуда фашисты как тараканы. Оказывается, они среди могил замаскировались... и напросились в покойники! Ну кто же это мог подстроить, как не Кочмала! Он это действует. Не на самолете, так пешком врагов бьет... Где-нибудь в партизанах.

Так в полку появилась легенда, что Кочмала не погиб.

И при каждом передвижении вперед летчики ожидали, что вот-вот с освобожденной территории на какой-нибудь попутной машине появится сам Кочмала и, отрапортовав командиру, что выполнил приказ - наказал фашистского разведчика, - обязательно скажет что-нибудь смешное.

ИВАН ТИГРОВ

На Москву фашисты ехали по шоссе. В деревню Веретейка даже не заглянули. Что в ней толку: в лесу стоит, а вокруг - болота. А вот когда от Москвы побежали - удирали проселками. Наши танки и самолеты согнали их с хороших дорог - пришлось гитлеровцам пешком топать по лесам и болотам.

И вот тут набрели они на Веретейку.

Заслышав о приближении врагов, все жители в лес убежали и все имущество либо в землю зарыли, либо с собой унесли.

Ничего врагам не досталось, ни одного петуха. Словно вымерла деревня.

А все-таки два человека задержались: Ваня Куркин и его дедушка Севастьян.

Старый пошел рыболовные сети прибрать, да замешкался, а малый без деда не хотел уходить, да тут еще вспомнил, что в погребе горшок сметаны остался, хотел одним духом слетать и тоже не успел.

Высунул нос из погреба - смотрит, по домам уже немцы рыщут. И танки по улице гремят.

Дедушка свалился к нему с охапкой сетей в руках,

- Ванюша, затаись, тише сиди, а то пропали! - шумит глухой под носом у немцев..

В его глухоте был внучек виноват. Когда Ваня был поменьше, озорные парни его подговорили деду в ружье песку насыпать. Так, мол, крепче выстрелит.

Дед пошел по зайчишкам - ружье не проверил, не заметил, что в стволе песок. Приложился по косому, выпалил, ружье-то и разорвалось.

С тех пор дед оглох - кричит, а ему кажется, что говорит тихо. Беда с ним!

Немцев мимо деревни прошли тысячи, но, видно, торопились: погреб не обнаружили. Когда движение утихло, Ваня осторожно выглянул и удивился.

Перед околицей в песчаных буграх немцы успели нарыть большие ямы. Спереди тщательно замаскировали их кустами и плетнем.

В одной яме поставили танк, громадный, почти с избу. Страшный. На боках черные пауки нарисованы - свастика.

Ваня понял, что это засада.

И как же хитро этот танк действовал! Когда вышли на дорогу наши танки, он их обстрелял. Стрельнет - и тут же уползает из одной ямы в другую.

Наши стреляют туда, где заметили вспышку от выстрела, а танка там уже нет: он в другую яму уполз.

И страшно Ване, дух захватывает, сердце останавливается, когда снаряды рвутся, а любопытство пуще страха.

"Неужели, - думает он, - немцы хитрей наших, а?" И такая досада его берет, зубы стискивает.

"Была бы у меня пушка, я бы вам показал, как в прятки играть!"

Ну, какая же у него пушка! Горшок сметаны, завязанный в тряпку, - вот и все оружие!

Да в тылу у него глухой дед прячется под сетями - тоже невелика сила.

И хочется Ване своим помочь, а пособить нечем.

Неожиданно стрельба кончилась.

Наши танки отошли. Наверно, пошли обхода искать. Или за подмогой. Ведь им могло показаться, что танков здесь много.

Фашисты вылезли из своего танка - потные, грязные, страшные.

Достают заржавленные консервные банки. Вскрывают ножами, едят, что-то ворчат про себя.

"Ишь ты, наверно, ругаются, что курятины у нас в деревне не нашли!" - подумал Ваня.

Посмотрел на горшок и усмехнулся: "И не знают, что рядом свеженькая сметанка..." И тут мелькнула у него такая мысль, что даже под сердцем похолодело:

"Эх, была не была... А ну-ка, попробую! Хоть они и хитры, а не хитрей нашего деда!"

И он выкатился из погреба, держа обеими руками заветный горшок.

Бесстрашно подошел к немцам.

Фашисты насторожились, двое вскочили и уставились на него в упор:

- Маленький партизан?

А Ваня улыбнулся и, протягивая вперед горшок, дружелюбно так сказал:

- А я вам сметанки принес. Во, непочатый горшок... Смотри-ка!

Немцы переглянулись.

Один подошел. Заглянул в горшок. Что-то сказал своим. Потом достал раскладную ложку, зацепил сметану и сунул Ване в рот.

Ваня проглотил и замотал головой:

- Не, не отравлена. Сметана - гут морген! - И даже облизнулся.

Немцы одобрительно засмеялись. Забрали горшок и начали раскладывать по своим котелкам: всем поровну, начальнику больше всех. Мальчик не соврал: сметана хороша была.

А Ваня быстро освоился.

Подошел к танку, похлопал по пыльным бокам и похвалил:

- Гут ваша танка, гут машина... Как его зовут? "Тигра"?

Немцы довольны, что он их машину хвалит. Посмеиваются.

- Я, я, - говорят, - тигер кениг...

А Ванюша заглядывает в дуло пушки. Танк стоит в яме, и его головастая пушка почти лежит на песчаном бугре. Так что нос в нее сунуть можно.

Покосившись на немцев, которые едят сметану, Ваня осторожно берет горсть песку, засовывает руку в самую пасть орудия. Из нее жаром пышет: еще не остыла после выстрелов.