Маргарита Сабашникова - Зеленая Змея

С, 277, Пестель Евгений Альбертович — врач. ("Вся Москва" за 1915 г.). -…знаменитого декабриста Пестеля. — Пестель Павел Иванович (1793–1826) — один из пяти повешенных декабристов.

Юлиан Милостивый — См.: Flaubert G. "La Legende de Saint-Julien L'Hospitalier"

— по-русски: "Легенды о св. Юлиане Милостивом" Г. Флобера (1876). Перевод И. С. Тургенева ("Вестник Европы", № 4,1877). В 1930 г. повесть переведена М. Волошиным: "Легенда о св. Юлиане Странноприимце". (Флобер Г. Собр. соч. в 5 томах, т. 4. М., 1956). Сюжет, взятый Флобером, возводят к "Золотой легенде", сборнику ХШ в. Якова Ворагинского. См. перевод параллельной легенды о рыцаре Юлиане из "Римских деяний" в книге "Средневековые латинские новеллы ХШ в." (Л., 1980, с. 13–15).

С. 279. В знаменитом дворце князя Голицына… — По-видимому, имеется в виду усадьба Петровское (Дурнево), расположенная между Москвой-рекой и Истрой. В 1720 г. имение от князей Прозоровских перешло к роду Голициных и принадлежало им до 1917 г.

С. 280. Святой Себастьян (Севастьян, ок. 250–288) — христианский мученик времени императора Диоклетиана, почитался как покровитель крестоносцев и защитник от чумы. Хотя изображения св. Себастьяна встречаются уже на мозаиках катакомб, описанное М. В. Сабашниковой изображение стоящей фигуры, пронзенной стрелами, появляется после волн эпидемий чумы с середины XIV в. (ранний пример: Цистерцианская псалтирь Базельского диоцеза, ХШ век — в библиотеке г. Безансона) и становится характерным изобразительным сюжетом итальянской живописи XV в.

С. 281. Лигский Константин Андреевич — член Антропософского общества. Возвратившись сразу после революции в Россию, в 1918 г. вступил в коммунистическую партию; в конце жизни был советским послом в Варшаве, Токио, Афинах. Занимая высокий пост в Комиссариате иностранных дел, помогал некоторым антропософам. Умер в конце 20-х годов. См. также о нем: Белый А. Материал к биографии. ("Минувшее", № 8).

…я решила ехать.." — В архиве М. Н. Жемчужниковой хранится оригинал письма М. В. Сабашниковой московским друзьям с описанием ее переезда из Москвы в Петроград и первых впечатлений от жизни "в другом городе". Приводим текст письма полностью с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

27 января 1921 г. Дорогие друзья!

Быть может это письмо дойдет до вас до воскресенья; мне хотелось бы в этот день быть с вами.

Сразу же сев в дипломатический вагон в пятницу, я почувствовала себя в другом мире, и оттого, что это был международный вагон чистый и теплый, с проведенной водой и необычайно предупредительным проводником и оттого, что со мною в купе оказался немец, ехавший прямо в Берлин и бывший недавно в Берлине. Оказалось, что он приезжал в Россию по поручению Rathenau*, чтобы навести справки об электрификации; он приятель Rathenau и много рассказывал мне о его современных взглядах. Rathenau интересуется Dreigliederung** и об ней писал; мой сосед обещал прислать мне его статьи об этом, другие его книги и все о чем в Германии сейчас говорят. Движение Dreigliederung очень велико, но чисто теоретическая вещь по его словам, кот. в жизни не нашла никаких форм. Мой немец живет на Martin Luterstr***, и видит на Motzstrasse, 17**** большую вывеску и выставку литературы. С антропософией это настолько мало связано, что он видимо даже мало знает об этом обществе. Я написала с ним письмо Frau von Reden******, прося ее еще написать и прислать книг на его адрес. Он провел последние пять лет в Индии и Китае. Рассказывал мне о громадном национально религиозном движении в Индии; о их новом Мессии******, кот. он сам слышал. Безанд*******, кот. теперь живет в Мадрасе поддерживает это политич. национальное восстание; ее тоже обожествляют и когда она проезжает по селениям, люди распрягают лошадей и везут ее сами. Советская политика по отношению к Индии очень умна, по мнению этого господина; Индия смотрит на Россию, как на освободительницу от английского ига. На мой вопрос относительно "желтой опасности" он сказал, что между Китаем, Японией и Монголией так мало общего, скорее такой разлад, что он в нее не верит" Даже сам Китай разслоен, что трудно говорить о единстве. Он мне много рассказывал о Германии, о политических партиях, о литературе и искусстве; об идеалистических союзах молодежи, строющих новую жизнь; об опрощении и нужде. Очень много расспрашивал о России, о жизни частных людей, о школах, деревни и т. д. Он собирается скоро опять в Москву. Я ему дала адреса Бориса Павл. [Григоров. — Ред. прим.], Алексея Серг. [Петровский. — Ред. прим.], в Румянцевский му [зей. — Ред. прим.] (его интерес, библиотека) и Трифона Георг. [Трапезников. — Ред. прим.] (его инт. музеи). В свою очередь он обещал мне в случае моей командировки свободный въезд в Германию, всяческое содействие и дал несколько адресов, между прочим Rathenau.

*Ратенау (нем.). — Вальтер Ратенау (1867–1922) — промышленник, публицист и политик. См.: Die Walter Rathenau-Gesamtausgabe, hrs. v. Hans Dieter Hellige/Ernst Schulm, Heidelberg, 1977.

**Трехчленностью (нем.). — Имеется в виду трехчленность социального организма.

***Мартин Лютер-штрассе (нем.).

****Мотцштрассе (нем.).

*****Фрау фон Реден (нем.).

******Махатма Ганди — Ганди, Мохандас Карамчанд (1869–1948).

*******Анни Безант.

Рассказывал мне между прочим о русской колонии в Берлине самые нелестные вещи. Это люди, потерявшие всякую почву под ногами, праздные, живущие гораздо роскошнее немцев с треском проживающие последние бриллианты.

Он говорил, что к людям, приезжающим за книгами и учением, относятся хорошо, что за ними не следят; к беженцам относятся гораздо хуже.

Мы ехали почти сутки до Петрограда, он угощал меня хорошим чаем и хлебом с сыром из Германии и мне казалось, что сама еду с ним в Берлин, и только когда он мне подарил шнурки для башмаков, иголки, аспирин и прочие мелочи, я вернулась к печальной действительности. Пока живу у Лигского, кот. очень мил; жена его с ребенком [см. прим. к с. 282. — Ред.] похожа на мадонну. С завтрашнего дня переезжаю в наркоминдел на Морской у арки, где у меня целая квартирка заново отделенная (даже спальня провиденциально фиолетовая). Придется разбирать ящики с книгами из разных посольств. Там служит и Ремизов*.

Меня очень интересует все, что рассказывает Конст. Андр.; его товарищи, их работа; все является под другим углом. У них есть бодрость, надежда, анергия.

Для меня лично очень важно, что я через Бруни [см. прим. к с. 283. — Ред.] попала в струю худ. жизни и буду работать. В Цольфиле еще не была, там меня уже ждут. Петроград, занесенный снегом, необычайно величествен. Люди терпеливы, не ноют и не ворчат, хотя им голоднее. Электричество горит тускло, на улицах совсем темно.

Дорогие друзья шлю вам всем привет от сердца. Кроме нашего тесного кружка хотелось бы, чтобы это письмо прочел Бор. Ник. [Бугаев. — Ред. прим.], кот. очень ждут, и Эва Адольфовна*. Ваша М. Сабашникова.