Куриный бульон для души. Когда сердце улыбается. Рассказы о целительной силе оптимизма - доктор Джефф Браун

Репозицию провели на следующее утро. Когда я очнулась от наркоза, Керри и мальчики были рядом. Моя левая нога горела огнем и была загипсована до самой паховой области. Через восемь дней меня привезли домой в инвалидном кресле.

Я провела в своем громоздком, сковывающем движения гипсе полтора месяца. Я передвигалась по дому с ходунками, подволакивая ногу. Было больно. Я не могла ни нормально ходить, ни водить машину, не могла пойти в кафе или на работу – никогда раньше я не чувствовала себя настолько бесполезной.

Я написала заявление, но преступников так и не нашли. Тем не менее полиция усилила наблюдение за нашим районом, за что я была очень благодарна. Инстинкт подсказывал, что произошедшее – не более чем роковая случайность и взломщики больше не вернутся. Так и вышло.

К счастью, Керри на время переехала к нам – до тех пор, пока не сняли первый гипс и не заменили его на облегченный, охватывающий ногу до колена. В нем я проходила еще два месяца, на этот раз – уже с костылями. Теперь я могла снова сесть за руль и, несмотря на боль, вернулась к работе. Несколько раз мы с сыновьями ходили к психологу, проговаривали свои чувства и обсуждали, как случившееся повлияло на нашу жизнь.

А еще каждый день я уделяла особое внимание тому, чтобы оставаться смелой.

Три с половиной месяца спустя доктор вновь внимательно изучил мой снимок.

– Посмотрим, что будет дальше, – уклончиво проговорил он.

Наконец гипс сняли. Хотя я старалась держаться оптимистично, ослабевшая левая нога, которая ужасно болела и подгибалась при каждом шаге, приводила меня в ужас. Прошло несколько дней, и я начала гулять босиком по пляжу, чтобы укрепить мышцы. Брэд и Даг присоединялись ко мне после школы. Поддерживаемая сыновьями с обеих сторон, я с трудом шла по песку и мысленно представляла другую себя: на мне любимые туфли на платформе и развевающаяся юбка до колена.

В своих мечтах я танцевала.

Прошел год, и я впорхнула в кабинет врача, чтобы получить результаты заключительного обследования. Я надела туфли на платформе и юбку до колена. Не считая небольшого повреждения нервных окончаний, от которого по своду стопы проходило легкое покалывание, прыжок из окна обошелся мне в слегка утолщенную лодыжку и невозможность вставать на цыпочки.

Балериной мне не стать, но танцевать я буду.

На лице врача отразилось изумление. Он покачал головой.

– Никакой хромоты, – сказал он, глядя, как я иду по кабинету. – Удивительно.

Я кивнула. Это была командная работа, и мы справились на отлично.

– Я же говорила: ваш опыт и мое желание, и все будет в порядке.

Линн Сандэй

Человеку нужен человек

– Простите, что вы сказали?

Мой врач, высокий мужчина, обделенный какими бы то ни было признаками индивидуальности, за исключением хмурого выражения лица, сухо повторил:

– У вас системная красная волчанка.

Наверное, я смотрела на него, как на инопланетянина, говорящего на непонятном языке, потому что он пояснил:

– Волчанка. Это аутоиммунное заболевание, при котором антитела вместо того, чтобы бороться с вирусом, начинают атаковать здоровые клетки.

Он принялся рассказывать о трудностях, которые сопровождают жизнь человека с волчанкой. Лучше всего помню, как он сказал, что мне не стоит больше иметь детей. По его словам, роды «активируют» некоторые симптомы болезни, и это может привести к смерти.

Потрясенная и опустошенная такими новостями, я уже собиралась уходить, когда врач добавил:

– Советую воздержаться от чтения на эту тему. Вылечить волчанку невозможно, как и остановить ее развитие.

И так понятно, что я стала собирать информацию. У меня были все симптомы – усталость, артралгия, отеки. В перспективе меня ждала непрекращающаяся боль, проблемы с жизненно важными органами, их отказ и, возможно, смерть. Это точно было не то, что хотела бы услышать тридцатитрехлетняя мама двоих детей.

Я начала искать варианты гомеопатического лечения. Оказалось, эхинацея гарантировано укрепляет иммунную систему. Ею я не ограничилась и решила упрочить еще и свой психологический настрой, с головой уйдя в семейные дела. Сыну еще не было и года, а дочери недавно исполнилось три – самое что ни на есть хлопотное время.

Еще одна консультация у того же врача не дала ничего, кроме ощущения потерянности и одиночества, поэтому я вовсе перестала к нему ходить. Шли годы. Когда боль и усталость возвращались, я старалась найти время на отдых. Сил мне придавали дети, их смех.

И вот спустя много лет я все же записалась на прием к терапевту, которого посоветовал мне друг.

Доктор Кей, хрупкая кареглазая женщина с теплым взглядом и крепким рукопожатием, мгновенно завоевала мое доверие.

– Приятно с вами познакомиться, Анна.

Помню, как она стояла: держа мою руку в своей и глядя на меня, а не в планшет.

– Давайте побеседуем.

Мои защитные барьеры тут же рухнули. Не успела я оглянуться, как уже рассказывала ей о детях, супруге, своей жизни и мечтах. Я перечислила ей все дела, которыми обычно занимаюсь.

– От такого количества даже я устала, – рассмеялась доктор Кей.

Она взглянула на заполненные мной бланки и спросила:

– Волчанка? Когда вам ее поставили?

– Лет восемь назад. Сын был еще грудничком.

– Судя по тому, что вы рассказываете, – удивленно начала она, – очень маловероятно, что у вас волчанка. Но мы выясним, в чем дело, когда вы сдадите некоторые анализы.

– Если это не волчанка, то что? – удивилась я. Неужели все симптомы я просто выдумала?

– Пока не могу дать точный ответ, но не волнуйтесь, мы обязательно во всем разберемся и сделаем это вместе.

Затем была сдача анализов, тщательный сбор анамнеза и более детальное изучение наследственности. Наконец вердикт был вынесен – волчанки у меня не было.

Я не знала, прыгать ли мне от радости или кричать, ведь я столько лет жила в страхе перед потенциально смертельной болезнью. Мне было стыдно, что я доверилась врачу, который заставлял меня нервничать, специалисту, который не хотел даже говорить со своим пациентом.

И все же в моей душе было больше радости, чем страха. Я знала, что каждый день был подарком судьбы.

Доктор Кей показала мне, как важна открытая коммуникация, особенно в вопросах здоровья. Раньше мне было трудно честно говорить о своих проблемах и озвучивать сомнения, но теперь, собираясь на прием к ней или к другому специалисту, я заранее готовлю список вопросов, чтобы ничего не забыть. У меня появилась привычка помечать крестиком место, где болит.

Мне нравится доктор Кей и ее отношение к пациентам. В