Записки подводников. Альманах №2 - Виктор Иванович Чаплыгин

уже уверенно почти вплотную к Командующему Флотилией атомных подводных лодок. Меня встречает невысокого роста моложавый стройный адмирал.

– Товарищ Командующий, – твердым голосом обращаюсь я к адмиралу с кратким рапортом о нашем походе.

Вдруг адмирал прерывает мой официальный доклад и не совсем по форме обращается:

– Валентин, это ты!

– Так точно, он самый, – в тон ему отвечаю я. Вот пригнал вам лодку с Севера для пополнения состава Камчатской Флотилии. Подхожу ближе и крепко по-мужски, обнимаю Геннадия Авдохина, своего друга-сослуживца на малютках-«зажигалках».

В 60-е годы в Балаклаве нам довелось вмести служить и испытывать самые скоростные дизельные лодки. Однако, частая их аварийность и сложности в эксплуатации вынудили флотское начальство отказаться от дальнейшего их использования. Лодки поставили на консервацию, а нас, молодых командиров, разбросали по Флотам Советского Союза. Перед уходом на пенсию, будучи Старшим морским начальником Одесского гарнизона, я успел поставить одну из таких лодок на пьедестал в музее города-героя Одессы.

– Какая неожиданная встреча, и где? Сколько прошло лет! Как тесен наш огромный мир, а Флот един! – возбужденно продолжал адмирал, не отрывая взгляда от моей бледной, осунувшейся физиономии.

Строй подводников улавливает необычную ситуацию и бурно, без команды, радостно аплодирует. Нужно добавить, наверное моя смолистая кудрявая борода непроизвольно привела флотского друга в заблуждение, что он не сразу узнал меня, при нашей встречи на причале.

В длительных походах, в кругу своих коллег многие подводники увлекались отращиванием бород. На каждой лодке по-своему решали этот не простой человеческий фактор. Во время второй мировой войны на дизельных подводных лодках в той же Германии подводникам запрещало сь брать в море бритвенные приборы. Почему? Главным, в длительном походе, была экономия пресной воды, запасы которой строго ограничивались. На атомоходах 20 века ситуация в корне изменилась. Постоянная работа опреснительных установок обеспечивала пресной водой круглые сутки весь личный состав. Однако, человеческая психология почему-то оставалась на уровне парусного флота. Как же так, после длительного плавания, сойти на берег и без бороды! Разрешить всем носить бороды нельзя, запретить – моральное ущемление личности. Мне как-то рассказывал один из опытных подводников, как всеми уважаемый на Флоте адмирал, приказал ему «сбрить это безобразие». Прошло более 30 лет этого инцидента, а человек до сих пор помнит эту несправедливость со стороны начальника.

Мы посоветовались с лодочным «комиссаром» Николаем Степановичем Куличковым и нашли по этому поводу оптимальный вариант. Раз в неделю избранная экипажем представительная комиссия проводила «конкурс бороды». К завершающей стадии похода бородачей на лодке оставалось единицы. Главное, что все проходило в согласии, а у командира стало меньше забот.

Между тем, после трогательной встрече на причале, вскоре на берегу, в салоне адмирала, состоялся банкет для всей команды. Чествовали – победителей. Звучали поздравления, тосты – все было, как обычно принято в торжественных случаях.

И, наконец, слово дали самому пожилому человеку в нашей команде (ему в море исполнилось 58 лет), ведущему инженеру-конструктору проекта атомной подводной лодки Николаю Яковлевичу Иванову.

Впервые в истории мореплавания атомная подводная лодка, спроектированная советскими конструкторами, должна была пройти все широты, все меридианы при их разнообразных гидрологических условиях. Испытания лодки в северных широтах, включая и Северный Полюс, прошли успешно. Нам предстояло провести испытания техники на экваторе, в сороковых «ревущих широтах» и в районе Южного Полюса нашей огромной Планеты. Я вспоминаю, как Николай Яковлевич, при пересечении нашей лодкой Экватора, своим советом помог нам в принятии правильного решения по эксплуатации новой техники в сложных климатических условиях. Моряки относились к нему с большим уважением, как к старшему и мудрому товарищу.

Многие из нас знали Николая Яковлевича по заводу, где закладывалась, строилась и сдавалась Флоту атомная подводная лодка второго поколения. Главком ВМФ возлагал на нее большие надежды, как будущего истребителя подводных лодок «вероятного противника».

– Слово предоставляется представителю питерских рабочих товарищу Иванову Николаю Яковлевичу, – так представил адмирал нештатного члена экипажа лодки. Наступила тишина. Это была дань уважения доброму наставнику. Он поднялся, неловко улыбаясь и не ожидая такого всеобщего внимания, вдруг заплакал. Немного успокоясь, сказал:

– Я горжусь тем, что рабочие Ленинграда передали новейшую технику в такие надежные руки. Спасибо вам, дорогие подводники!

Шквал аплодисментов не заставил себя долго ждать. После официальных приемов личному составу предоставили кратковременный послепоходовый отдых. Помнится, на вторые сутки меня пригласил в гости мой товарищ, командир ракетной атомной подводной лодки капитан 2 ранга Юрий Кузнецов. Мы одно время вместе учились на курсах в Ленинграде. Юра с гордостью рассказывал о своей службе на Тихоокеанском Флоте. Я внимательно его слушал, не спорил, а сам думал, когда же начальство отпустит меня на мой родной, суровый Север? Нелегко нам, «северянам», было включиться в местный быт, условия службы. Да и резкая смена климата не давала покоя. День, ночь – все смешалось.

После сдачи отчетов я все же добился своего досрочного возвращения на Север. Ближайший самолет доставил меня в Мурманск, на Кольский полуостров. Так, можно сказать, буднично завершилась звездная кругосветка атомной подводной лодки «К-469».

С прибытием в Западную Лицу я приступил к службе уже в новой должности – заместителя командира Дивизии атомных подводных лодок по подготовке командиров. Меня ожидали новые ответственные дела, длительные походы и мои любимые торпедные атаки.

Прошло время и все участники «кругосветки» были представлены к правительственным наградам. Нас пригласили в Москву, на прием к ГК ВМФ адмиралу Флота Советского Союза С.Г. Горшкову. Помню, мы были вызваны в Главный Штаб ВМФ срочными правительственными телеграммами, без какой-либо дополнительной информации. Состоялась встреча с главкомом и непринужденная беседа с чаепитием. В конце этой спонтанной встречи С.Г. Горшков перешел на бытовые темы.

– А где ваши семьи, товарищи офицеры, на Юге?

Все мы, зная суровый нрав Главкома, решили отмолчаться. Но не тут-то было.

– Вот у вас, товарищ капитан 3 ранга! Где семья? Почему-то среди нашей дружной компании главком выделил самого молодого, самого скромного офицера – Топтунова Юрия Ивановича, командира боевой части «5» ракетной подводной лодки «К-171». Немного подумав, Юра честно признался Главкому:

– Моя семья на Камчатке и в отпуске я не был, т. к. лодку передавать некому.

Главком побагровел.

– А семья где живет? – «добивал» Юру адмирал.

– Вместе со мной на финской плавказарме, т. к. с квартирами на Тихоокеанском Флоте туго. Но мы ни на что не жалуемся, – тихо добавил Юра. Хорошо спланированная встреча руководства Военно-

Морского Флота с Героями Советского Союза окончилась солидным разгоном. Досталось всем.

Печально вспоминать дальнейшую судьбу этого заслуженного офицера-подводника, кавалера Золотой Звезды Юрия Топтунова.

Он продолжал службу в должности командира боевой части «5». Без отпуска,