Франко Дзеффирелли - Автобиография

Сегодня уже не снимаются фильмы по великим романам, и причина этого, увы, проста: никто в наши дни не пишет великих романов.

Вернемся к «флорентийцам с площади Испании»: наша компания разрослась — к ней присоединился гений, Данило Донати, который тоже учился в художественной школе Флоренции вместе с Пьеро и Анной (ничего не скажешь, действительно кузница талантов).

Мы жили в лабиринте комнатушек и мансард, раскаленных летом и ледяных зимой. Но разве это было важно? У нас была терраса — над всеми крышами Рима. Зарабатывая, мы мало-помалу украсили ее цветами и декоративными растениями, которые приносили друзья, а чаще подруги.

Время от времени кто-нибудь наезжал из Флоренции, и мы всегда с удовольствием находили ему местечко. Особенно дороги нам были двое флорентийцев: Альфредо Бьянкини, актер, певец, острослов, мой друг по училищу с отроческих лет, и юный Паоло Поли. Кто следил за его ростом, отлично может себе представить, что это был за чертенок с самого начала и какое веселье он привносил в нашу компанию.

Такое объединение молодых флорентийских талантов произошло очень быстро. Одновременно подъехала молодежь из Романьи (один бриллиант уже сверкал — Данило Донати, который учился во Флоренции, но родом был из Романьи[123]). Среди них самой яркой фигурой был Умберто Тирелли, который впервые преодолел наши сто десять ступенек, просто чтобы сказать «привет» своему приятелю Данило. Он приехал в Рим попытать счастья, и мы, конечно, нашли ему уголок. За это он взялся наводить порядок в нашем живописном хаосе. Никогда у нас не было так чисто, как в те времена.

Уж не говоря о кухне. Благодаря Умберто и Данило мы стали центром паломничества оголодавшей фауны, которая всегда крутилась вокруг. Однажды под бурные аплодисменты мы присвоили нашим поварам титул «пятизвездочных» и прикрепили им на грудь по пять звезд, вырезанных из фольги.

Потом мы отвели Умберто в швейную мастерскую, которую держали две дамы, решившие уйти на покой. Он сразу завоевал их доверие и очень быстро взлетел наверх. Сегодня говорить об Умберто Тирелли — это рассказывать сказку про человека, который идет к цели, не упуская ни единой возможности. Со временем он овладел всеми премудростями и тонкостями наших театральных пошивочных мастерских, которым завидует весь мир, и укрепил династические традиции портных, закройщиков и других мастеров, которые были уже на грани исчезновения.

Он сделал Пьеро Този своим главным художником по костюмам, всячески ему помогал и даже заставлял творить шедевры, благодаря чему Пьеро давно уже стал самым знаменитым и любимым художником по костюмам в мире. И не сосчитать, скольким Умберто Тирелли помог найти свой путь. Он стал тем стержнем, вокруг которого бурлила творческая энергия театрального мира.

Возвращаясь к тем годам, могу сказать, что здесь же, у нас под крышей, происходили и сексуальные игры в разных вариациях (во многих ли — не уверен). Мы были прекрасной молодежью, полной сил и жажды жизни. Двери нашего дома были распахнуты для всех. Красотки в поисках счастья, какой-нибудь случайный юноша (электрик? рабочий?), студенты и студентки, мечтающие о карьере поп-певицы, морячки из Пьомбино и юные сопрано… Пожалуй, только эти последние чувствовали себя не в своей тарелке среди нашего бедлама, где было дозволено и принято все, кроме хамства, которое даже на порог не пускали.

Было еще одно слово, на которое у нас было наложено абсолютное табу, — «гей», оно вызывало бурю. «Сам ты гей, и дедушка твой тоже! Нет здесь геев, здесь есть мужчины на все времена года!»

Название прекрасного фильма Дэвида Лина очень всем понравилось, и его сразу приняла на вооружение вся компания, оно звучало как текст на визитке, который может значить многое и не значить ничего, но скорее все-таки многое.

Всегда с нами были «фронтовые подруги». С ними было уютно, и между нами был, можно сказать, общий секс. Всеобщий, с позволения сказать, секс! Женщины, о которых я говорю, были прежде всего умными и остроумными. Разве можно быть остроумным, не будучи умным? Бывает, бывает! Наши подруги Адриана Асти, Лаура Бетти, Аннамария Гварньери, Лючия Бозе и восхитительная Франка Валери были не только остроумными и умными, но обладали необыкновенным творческим складом ума.

Поймите меня правильно: «компания флорентийцев» была искрометно веселой, у нее были потрясающие шутки и развлечения, но основой наших дней и даже ночей была РАБОТА. Анекдоты и треп — все это имело место, но мы крутились на одной орбите, у нас были общие творческие интересы, о которых и велись главные разговоры, — и приходили открытия и озарения.

Так мы продолжали вместе расти, подпитываясь успехами друг друга, среди яростных ссор и нежной дружбы. Самой дорогой подругой для меня была (и остается по сей день) Адриана Асти. Как говорится, любовь на всю жизнь. С ней тоже, как когда-то с Кармело, хотя по другим причинам, возникла было опасность испортить прекрасную дружбу. Но мы все же смогли сохранить ее в целости.

Раздумывая над «флорентийцами с площади Испании», я по-прежнему не понимаю, как нам удалось (абсолютно всем!) завоевать блестящие позиции в работе и сделать прекрасную карьеру. Никто, ни один человек не потерялся в пути. Неужели было достаточно постоянного взаимопроникновения сил и энергии, новых идей и постоянного общения, чтобы удача улыбалась каждому? Не буду здесь описывать все наши пути, хотя и хочется пройтись еще раз по ним и уяснить, в чем же таится успех, что его поддерживает и ведет вперед, а что тормозит. Наверно, это было бы небезынтересно и читателю, но этому надо посвятить целую книгу, да и то будет недостаточно.

Есть одно яркое воспоминание, которое, возможно, укажет ключ, открывший нам все двери или, по крайней мере, показавший способ их открыть.

Иногда в нашей компании оказывался кто-нибудь, кого мы сразу относили к категории зануд, пессимистов, нытиков. Мы просто переставали обращать на этого человека внимание, поворачивались к нему спиной и старались избавиться, как от чумного. А если у него хватало духу вернуться со своими жалобами и нытьем, мы набрасывались на него без долгих рассуждений.

Помню, как однажды Умберто Тирелли закатил такому типу сцену, когда тот пришел к нам не облегчить душу, а сбросить на наши плечи свои проблемы. Вот как отреагировал на это Умберто. «К нам приходят радоваться, — вопил он. — Входишь в эту дверь — оставь проблемы, неприятности и жалобы на улице! Они нас не волнуют, это твое личное дело! Мы тебе тут не монахини-утешительницы, понял? Заруби это себе на носу!»