Письма. Том первый - Томас Клейтон Вулф

Флоренция, Италия

Июль 1928 года

Дорогая мама: Это часть Флоренции. Я пробыл здесь несколько дней и сегодня уезжаю в Рим. На Новый год буду в Нью-Йорке.

С любовью

Том

Джулии Элизабет Вулф

[Открытка] Вид на Нотр-Дам, Париж

Июль, 1928 года

Дорогая мама: Вот фотография Нотр-Дама, а остров – это река, на которой стоял древний город Париж и был окружен стеной. Теперь здесь находится городское правительство. Здесь было ужасно жарко, я почти слег. Получил твое письмо – я уезжаю из Парижа через день или два, но продолжай писать ко мне сюда. Пишу письмо.

С любовью ко всем.

Том

Джулии Элизабет Вулф

Отель Бургундия

Улица Дюфо, 8, Париж

Понедельник, 23 июля 1928 года

Дорогая мама: Я получил письмо, отправленное из Гарвардского клуба, и еще одно, отправленное сюда. Я пробыл во Франции две недели; я совершил приятное путешествие на медленном голландском корабле и встретил много голландцев, которые пригласили меня посетить их в Голландии. Я остановился на день в Булони – французском морском портовом городе – и еще на день в Амьене, где есть прекрасный собор.

Погода здесь была очень жаркой и сухой, и несколько дней стояла ужасная жара. Никогда в жизни не чувствовал такой жары. Париж полон американцев, англичан и немцев. Немцев очень много, и все они, похоже, имеют много денег. Сами французы выглядят процветающими – гораздо больше, чем раньше. Цены, особенно в туристических районах, высоки, но вдали от центра можно жить очень дешево.

Я был здесь во время французского национального праздника – 14 июля, который похож на наше 4 июля. Жара стояла неимоверная, но французы веселились три дня. Улицы были полны людей, которые танцевали, ели и пили – автомобили и автобусы должны были останавливаться, пока не заканчивались танцы. Это красивый и завораживающий город, изрезанный грандиозными бульварами и прекрасными парками. Конечно, здесь есть сотни старых узких улочек, идущих со всех сторон, но это самый красиво построенный город в мире.

Здесь буквально тысячи кафе со столиками на тротуарах, и, насколько я могу судить, французы проводят в них по несколько часов в день. Они приходят выпить и поговорить – но они много говорят и мало пьют: они очень умеренная раса во всех своих удовольствиях – они знают о наслаждении жизнью больше, чем мы, и они не торопятся. Это замечательный народ, умный, остроумный, трудолюбивый и практичный, но они не доверяют всем и каждому, кто не является французом. Поэтому они не любят иностранцев и считают американцев своей законной добычей для всякого рода мошенничества. По этой причине я их очень не люблю – хотя и научился защищать себя; у меня больше общего с англичанами и немцами.

Пока я был здесь, я посмотрел множество картин и купил несколько книг. Думаю, отсюда я отправлюсь в Брюссель, а оттуда – в Германию, возьмусь за работу в Мюнхене или Вене. Я уезжаю через день или два. Но продолжайте писать мне по этому адресу. Парижская почта будет отправляться до дальнейшего уведомления.

Я получил длинное, но несколько унылое письмо от Фрэнка. Я пишу ему. Надеюсь, что вы все здоровы и счастливы. Жаркая погода мешает мне писать вам очень часто: Я хотел бы дать вам адекватную картину этого замечательного города, но все, что я могу сделать, это упомянуть великолепные бульвары, интересные старые кварталы с узкими улочками, полными людей, десятки церквей, музеев и парков, а также толпы влюбленных, которые беспрестанно снуют туда-сюда, пока другие наблюдают за ними из-за столиков кафе.

Сегодня днем я спускался вдоль Сены: высокие каменные стены реки на протяжении двух миль покрыты маленькими лавками букинистов – они продают вам все, от книг до старых картин, керамики и монет.

В следующий раз я напишу вам письмо получше.

От жары я чуть не слег, но теперь все в порядке. С любовью ко всем

Том

Алине Бернштейн

Париж [воскресенье, 24 июля 1928 года]

Дорогая Алина:

Сегодня я получил от тебя еще одно письмо заказной почтой. Письма не приходят слишком быстро и часто, чтобы меня устраивать, меня волнует и огорчает многое из того, что ты в них пишешь.

В последнем письме ты изобразила сердце, пронзенное семью мечами. Ты видела его где-то на облачении священника. Ты говоришь, что твое собственное сердце стало таким из-за меня, еще один удар мечом (от меня), и ты истечешь кровью до смерти. Я думаю, что в этом письме ты впервые плохо использовала свою великую ловкость головы и рук. Ты впервые заговорила со мной о том, что нужно быть «вычурным», и, думаю, я так близко к сердцу принял твое наставление, что теперь стремлюсь к абсолютной простоте[.] Если ты не прочитала из моих писем, что моя любовь к тебе преобладает над всем остальным в моей жизни, то это потому, что ты не хотела этого увидеть.

Ты прекрасно знаешь, что тебе не грозит «истечь кровью» и что ты очень хорошо провела это лето. Через несколько дней после твоего отъезда из Нью-Йорка я написал тебе очень длинное письмо, на которое так и не получил ответа. Я и не ждал его; я не верил, что ты его пришлешь. Однако как только я написал тебе с этой стороны [океана], они начали приходить. Я не упрекаю тебя, моя дорогая, но мне не нравится видеть, как ты пускаешься в выходки и позы из-за того, что стало для меня, по крайней мере, всем, что может вместить моя жизнь.

Думаю, тебе нравится видеть себя в героических и трагических образах, мне тоже. Но сейчас для меня это слишком серьезное дело, чтобы развлекаться в романтических беседах. Я знаю, как часто я бывал «чванлив» с тобой; но сейчас мне смешно видеть, как ты чванливо относишься ко мне по поводу своих писем. Ты все время спрашиваешь, есть ли они у меня или я оставила их дома. Многие из них у меня с собой, потому что я их ценю и дорожу ими. Ты просишь меня уничтожить их. Я не хочу этого делать, потому что это прекрасные и трогательные письма, написанные мне в те времена, когда наши сердца были наполнены любовью и правдой, как и мое до сих пор.

Последние шесть или восемь лет я изнурял себя попытками узнать и сделать все. Книжные лавки вдоль Сены, кондитерские магазины на улице Сент-Оноре, полные консервированных фруктов, конфет и паштетов, которые я не мог есть, все места, которые я не