К.С. Петров-Водкин. Мировоззрение и творчество - Татьяна Павловна Христолюбова

к созданным в 1918 году «Скифам» А. А. Блока, произведению, в котором жители России предстают в облике скифов, населяющих буферную зону между Европой и Азией:

Мильоны — вас. Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы.

Попробуйте, сразитесь с нами!

Да, скифы — мы! Да, азиаты — мы,

С раскосыми и жадными очами!

Для вас — века, для нас — единый час.

Мы, как послушные холопы,

Держали щит меж двух враждебных рас

Монголов и Европы![218]

Еще одним символистом, развивавшим «скифскую» тему был В. Я. Брюсов, «Мы — скифы» (1916) которого даже были опубликованы в первом выпуске альманаха Р. В. Иванова-Разумника[219]. Однако скифы В. Я. Брюсова — это могучие варварские племена, которые, в отличие от скифов А. А. Блока, не помнят «парижских улиц ад и венецьянские прохлады»; это «народ, взлюбивший буйство и войну»:

Мы ужасали дикой волей мир,

Горя зловеще, там и здесь, зарницей:

Пред нами Дарий отступил, и Кир

Был скифской на пути смирен царицей.

Что были мы? — Щит, нож, колчан, копье,

Лук, стрелы, панцирь да коня удила!

Блеск, звон, крик, смех, налеты, — все бытье

В разгуле бранном, в пире пьяном было![220]

В отличие от символистов, тосковавших по утраченной стихийной силе предков, футуристы, как справедливо отмечает Е. А. Бобринская, «стремились культивировать непосредственное ощущение скифства в собственной крови, рассматривая его как один из рычагов преображения мира»[221]. Уже само название кубофутуристической группировки «Ги-лея» (Гилея — древняя скифская земля, родина скифских царей) отсылало к скифской тематике. В творчестве В. Хлебникова «скифская» тема разрабатывалась последовательно. Достаточно вспомнить такие его стихотворения как «Скифское» (1908), «Семеро» (1912), «Скуфья скифа. Мистерия» (1916) и др.

«Скифские» мотивы, хоть и не носящие ярко выраженного программного характера, встречались в творчестве К. Д. Бальмонта, М. А. Волошина, Вяч. Иванова, Ф. К. Сологуба, М. И. Цветаевой и др. В связи со «скифской» темой хотелось бы также вспомнить теорию Н. С. Гумилева о гуннах, представлявших собой «феномен бесследного исчезновения племени, которое не стремилось к созиданию культурного наследия, а было охвачено стихийной жаждой разрушения»[222]. Для Н. С. Гумилева была категорически неприемлема «скифская» теория, призывающая к слиянию индивидуального и стихийного (народного) начал; поэт призывал своих последователей возвыситься над стихией и ждать рождения «нового человека» не посредством революционных перемен, но в ходе эволюции.

Следует заметить, что «скифская» тематика, в основе которой лежало характерное для русского культурного сознания противопоставление Востока — Западу, стихии — разуму, народа — интеллигенции, давала широкую платформу для развития большого спектра идей: социально-политических, историософских, мистических и т. д. Таким образом, в широком смысле слова «скифская» тема так или иначе затронула большинство философов, литераторов и деятелей культуры Серебряного века.

2.2. Участие К. С. Петрова-Водкина в Вольной Философской Ассоциации

Современными исследователями[223] принято выделять три периода в деятельности «скифов». Первый (1916–1918 гг.) охватывал приготовление к печати и публикацию двух альманахов «Скифы». Второй (1918–1919 гг.) заключался в сотрудничестве с газетой «Знамя труда» и журналом «Наш путь», имевшими эсеровские корни. Третий же период (1919–1924 гг.), самый продолжительный и плодотворный, в котором принимал активное участие и К. С. Петров-Водкин, связан с созданием «скифами» Вольной Философской Ассоциации (Вольфилы) и включает публицистические выступления и публикации художественных произведений в разных журналах. Своеобразным продолжением движения за пределами России было берлинское издательство «Скифы», существовавшее в 1920–1925 гг., а также Евразийство — одно из направлений русской эмигрантской мысли 20-х и 30-х гг. ХХ века.

Петроградская Вольфила неофициально также именовалась как «Скифская академия» и «Академия исканий»[224]. В. Г. Белоус назвал феномен Вольфилы «антитоталитарным экспериментом в коммунистической стране»[225]. Действительно, созданная усилиями Р. В. Иванова-Разумника в 1919 году ассоциация, на открытых заседаниях которой поднимались темы и вопросы, часто идущие вразрез с официально пропагандируемой точкой зрения только что созданного государства, была в те годы чрезвычайно уникальным явлением. Тем не менее, «скифам» пришлось столкнуться со многими трудностями на пути к открытию и получению официальной поддержки советской властью этой организации. Одной из таких трудностей стал арест в 1919 году органами ЧК по обвинению в несуществовавшем «заговоре левых эсеров» нескольких будущих членов Вольфилы, среди которых фигурировал и К. С. Петров-Водкин. Многие из арестованных, правда, отделались тогда лишь «легким испугом», проведя в заключении всего около суток.

Сотрудничество же «скифов» с эсерами, имевшее место быть, никогда не носило политического характера. Как справедливо замечает А. Гильднер, «самым важным для Р. В. Иванова-Разумника аргументом в пользу „сотрудничества“ с эсерами был факт, что только они признавали тогда внепартийность культуры и обеспечивали ей в своих журналах экстерриториальность»[226]. Говоря о времени возникновения в Петрограде Вольной Философской Ассоциации, следует помнить о том, что в 1919 году независимая и частная издательская деятельность в стране была практически прекращена, а небольшевистские газеты и журналы были закрыты[227]. Интересно, что первоначально «скифы», поддержавшие революцию, оказались под огнем критики со стороны большей части интеллигенции, однако позже, после изгнания левых эсеров из правительства, они также «обрели ореол оппозиционности»[228].

Как справедливо отмечает В. Г. Белоус, «скифы» никогда не составляли организационно-идейное целое, и в первую очередь их объединяли не философские, эстетические или общественно-политические убеждения, но многолетние дружеские и творческие связи, сохранявшиеся даже вопреки официальным разногласиям[229]. Идея создания Вольной Философской Академии (в задумке организация носила такое название) родилась в 1918 году после закрытия большевиками газеты «Знамя труда» и журнала «Наш путь» — периодических изданий, литературными отделами которых заведовал Р. В. Иванов-Разумник, и в которых «скифы», таким образом, имели возможность публиковать свои статьи. Первоначально Вольфила задумывалась как высшее ученое и учебное заведение, совмещающее учебные и исследовательские задачи. Однако в Коллегии Наркомпроса не поддержали учреждение такого самостоятельного заведения, как академия, и предложили назвать организацию ассоциацией, что и было сделано. По мнению Е. В. Ивановой, скорее всего власть не устраивала «возможность Академии вести самостоятельные научные исследования в области философии, которые носили бы заведомо не марксистский характер»[230]. В. Г. Белоус определяет Вольную Философскую Ассоциацию как «пространство свободы», а всю историю существования этой организации называет противостоянием мысли, возжелавшей свободы, и государства, действующего на основании принципов, «подмявших под себя жизнь»[231].

Идейным лидером Вольфилы всегда был Р. В. Иванов-Разумник, а членами-учредителями организации являлись А. А. Блок, А. Белый, В. Э. Мейерхольд, А. З. Штейнберг и др. К. С. Петров-Водкин также входил в этот состав. Любопытно, что членов-учредителей Вольфилы всегда было двенадцать, что с одной стороны соответствовало числу христианских апостолов, а с другой — вторило названию революционной поэмы А. А. Блока[232]. Показательно, что лидеры Вольфилы стремились «объединить не столько знатоков и