За гранью возможного. Биография самого известного непальского альпиниста, который поднялся на все четырнадцать восьмитысячников - Нирмал Пурджа

гораздо выше, и я хотел дать кому-нибудь возможность подзаработать.

Существовало и еще одно соображение. Я был достаточно опытен, чтобы подняться на Эверест, однако хотелось быть на горе максимально самостоятельным. Если вдруг снова начнется отек легких, то не придется вызывать спасателей – шерп поможет спуститься. И когда я случайно познакомился в базовом лагере с Пасангом, поработавшим носильщиком в экспедиции на Макалу и не имевшим опыта восхождения на Эверест, стало понятно, что это идеальный кандидат для рискованного приключения. Пасанг был совершенно неподготовлен, у него при себе был лишь старый комбинезон для восхождений да пара потрепанных ботинок.

– Нимс, это здорово, – говорил Пасанг, надевая термобелье, перчатки и другие вещи, которые я ему дал. – Если сумею довести тебя до вершины, то смогу получать за работу втрое больше, чем сейчас.

Мы понимали, что это восхождение навсегда изменит наши жизни, и пошли на гору, надеясь только на успех и стараясь не думать о возможном поражении.

* * *

Мы без проблем миновали ледопад Кхумбу и Западный цирк. Затем начался ветер, идти стало гораздо труднее, но наша команда смогла выйти из лагеря II, добраться до третьего лагеря и поставить палатку. Здесь мы переночевали, потому что погода продолжала ухудшаться. Я чувствовал себя хорошо, легкие не давали повода для беспокойства, а ситуация с отеком уже даже как будто подзабылась. Когда мы вышли на штурм вершины той же ночью, я внимательно следил за своим состоянием и за погодой. От подъема в темноте было несколько не по себе – однажды уже довелось почувствовать дыхание смерти, и повторять этот опыт не хотелось.

Думая о вершине, я начал подниматься по веревочным перилам и к четырем утра прошел ступень Хиллари – 12-метровый технически сложный скальный участок маршрута, с которым приходится сталкиваться каждому альпинисту, идущему на Эверест со стороны Непала. (Во время землетрясения в 2015 году ступень претерпела изменения – ее самый большой фрагмент откололся и упал, но все равно она остается основной вехой на маршруте.) И тут я почувствовал возбуждение. Похоже, я все же сделаю это! Мы показывали отличное время, солнце вот-вот должно было взойти. Но когда мы оказались на 8848 метрах и я замер, наслаждаясь моментом, Пасанг забеспокоился. И так сильный ветер продолжал усиливаться, и в какой-то момент уже стало трудно стоять на ногах.

– Нимс, пора уходить, – сказал он.

– Да мы только поднялись!

– Становится опасно. Многие погибают на спуске, потому что потратили слишком много времени на вершине, а погода портится.

Он был прав. Известно много историй о тех, кто решил сделать селфи на вершине или развернуть флаг своей страны и забыл, что восхождение лишь половина пути и что самое главное в любой альпинистской экспедиции – вовремя спуститься живым и здоровым. Порою в шторм скорость ветра на высшей точке планеты может достигать ста шестидесяти километров в час.

Я проверил уровень кислорода в баллоне. Я чувствовал себя хорошо и полагал, что времени на безопасный спуск достаточно. Подумалось, что, быть может, Пасанг запаниковал из-за того, что он не знал как следует рельеф, по которому предстояло спускаться. Поэтому вернуться в базовый лагерь стало его основной целью.

– Послушай, я рискнул всем, чтобы оказаться тут, чувствую себя нормально и никуда не уйду, пока не увижу восход солнца, – сказал я.

– Нет, Нимс! Нет, нет, нет!

– Я смогу спуститься, все в порядке, – сказал я твердо и разрешил Пасангу уходить.

Он пожал плечами и начал спуск. Было видно, что он расстроен, но я был счастлив остаться один. Я смотрел, как шерп медленно идет вниз по склону, а солнце тем временем поднималось все выше, снежные вершины гор окрашивались оранжевым и розовым, а тонкие облака внизу словно загорались. Сейчас я был выше всех на Земле, и чтобы прочувствовать это событие как следует, я снял очки – хотелось почувствовать холодный ветер на глазах. Виды вокруг были совершенно безумные – я правильно поступил, что решил дождаться рассвета, но задерживаться не стоило.

На такой высоте владение ситуацией – одна из составляющих спецназовца – так же важно, как высотный костюм или высотные ботинки. Я в последний раз взглянул на мир внизу с вершины и начал спуск, представив бутылку пива в базовом лагере, чтобы отпраздновать восхождение. Несколько дней назад отек легких надавал мне по заднице, и все же я смог взойти на высочайшую гору мира. Моя уверенность в себе не знала границ.

От подъема в темноте было несколько не по себе – однажды уже довелось почувствовать дыхание смерти, и повторять этот опыт не хотелось.

В какой-то момент ниже по склону я увидел человека. Он был один – товарищи бросили его на горе умирать, потому что что-то пошло не так, и тут стало понятно, что потребуется вся моя уверенность в себе, до последней капли.

Поначалу я даже не мог определить, жив этот альпинист или нет. Это оказалась женщина, она лежала на склоне и, казалось, не могла даже двинуться. Очков на ней не было – я осмотрелся, но так и не увидел их. Возможно, ей уже было так плохо от горной болезни, что она отбросила их, не понимая, что делает, либо потеряла. Женщина находилась в полубессознательном состоянии и почти не могла говорить, пульс едва прощупывался. Спуститься она смогла бы только с посторонней помощью, но и это надо было делать быстро.

К счастью, я чувствовал себя достаточно сильным, чтобы дотащить ее до лагеря IV, где, как я надеялся, ей помогут. Но пока время работало против нас. (Я также помнил о своем далеко не идеальном состоянии после проблем с легкими, кроме того, акклиматизироваться надлежащим образом так и не удалось.) Если не найдутся очки до момента, как солнце начнет светить в полную силу, у пострадавшей может начаться снежная слепота. Это ожог сетчатки вследствие интенсивного солнечного излучения – очень болезненное состояние, человеку кажется, будто ему в глаза насыпали песок. Я нащупал вентиль кислородного баллона, который был у женщины, и увеличил подачу кислорода.

– Эй, с тобой все будет в порядке, – крикнул я и легонько встряхнул ее. – Как тебя зовут?

Она стала что-то бормотать, и я придвинулся ближе, чтобы расслышать.

– Сима…

Это уже кое-что. Сима. Если получится ее разговорить, есть шанс на спасение.

– Откуда ты?

– Индия, – прошептала она.

– Хорошо, Сима, я помогу тебе добраться домой.

Она как будто кивнула и снова что-то неразборчиво заговорила. Я не мог понять, бредит она или пытается