Георгий Владимов: бремя рыцарства - Светлана Шнитман-МакМиллин

Женеву по приглашению известного знатока современной русской литературы, профессора Женевского университета Жоржа Нива. Там у Владимова планировалось два доклада, один в «Русско-Швейцарском обществе», другой в университете. «Русско-Швейцарское общество» Женевы состояло в основном из детей реэмигрантов. В конце 1920-х – начале 1930-х годов Сталин предложил всем обладателям иностранных паспортов выбирать: получить советское гражданство, отказавшись от паспортов страны своих предков, или навсегда уехать из СССР. В «Докторе Живаго» мимо окон сломанного трамвая, в котором Юрий едет навстречу своей смерти, проходит старая швейцарская гувернантка мадемуазель Флери, идущая за получением выездных документов. Насколько я знаю, все швейцарские граждане, не желая менять гражданство, покинули Советский Союз. Их дети, получив образование уже в Швейцарии, стали успешными врачами, адвокатами, учеными и дипломатами. Но «генетическая память», тяга и любовь к русскому языку, литературе и традициям была в них жива. Они вносили в «Русско-Швейцарское общество» щедрый денежный взнос, и гений организации Жорж Нива кооперировался с ними, приглашая в Женеву русских писателей и деятелей культуры.

Георгий Николаевич сказал, что они очень хотели бы встретиться со мной еще раз, и попросил приехать в Женеву и побыть там с ними несколько дней. Наташа тоже взяла трубку: «Светлана, приезжайте!» Я понимала, что они чувствуют себя неуверенно в чужой обстановке, и хотят видеть рядом знакомое лицо. Через несколько дней я катила мимо прекрасных швейцарских озер в поезде, направлявшемся в Женеву. Владимовых поселили в хорошем отеле в центре города. Я обосновалась в пансиончике. Приехав к ним в гостиницу, я была радостно и тепло встречена Георгием Николаевичем и Наташей и с куда меньшим энтузиазмом или даже совсем без оного Жоржем Нива, который моего появления никак не ожидал и совершенно не понимал, зачем и при чем тут я. Жорж (как меж собой называли его все швейцарские и французские слависты), обладая не только исследовательским, но и журналистским талантом, активно занимался просветительской деятельностью. Он писал в швейцарские и французские газеты и журналы яркие и интересные статьи о современной русской литературе. Он собирался сделать несколько интервью с Георгием Николаевичем, и я явно путалась у него под ногами, отвлекая внимание Владимовых. Те же, наоборот, настаивали, чтобы я присутствовала везде и с ними не расставалась.

Вечером у Георгия Николаевича было выступление в «Русско-Швейцарском обществе». До этого мы вместе перекусили и что-то выпили в баре, причем Георгий Николаевич платил за все, и они слушать не хотели о моем денежном участии.

Во время доклада Владимов говорил о своих произведениях, работе в «Новом мире» с Симоновым и Твардовским и о планах на будущее. Потом были ответы на вопросы, и тут он поразил меня еще раз. Как и всегда во время таких встреч, вопросы были самого разного толка и качества. Владимов отвечал на вопросы, даже казавшиеся мне пустыми или глупыми, с глубоким чувством уважения к каждому человеку. Он возвышал спрашивавшего до уровня своего интеллекта и эмоций, и в этом проявлялось высокое и щедрое достоинство большого человека. На меня это произвело огромное впечатление, навсегда избавив от поверхностного снобизма. И я сделала для себя простой вывод, который очень помог мне в будущем преподавании: на каждый глупый вопрос есть умный ответ. Я до сих пор глубоко признательна Георгию Николаевичу за этот урок.

На следующий день утром было выступление в университете. После него Жорж решительно объявил мне, оказавшейся между молотом и наковальней, что хочет забрать Владимова для интервью. «Погуляйте с Наташей!» – твердо сказал он. «Да пусть она поедет с нами», – предложил Георгий Николаевич. Я почувствовала, что молот сейчас размозжит мой череп. Но тут выяснилось, что Наташа должна остаться в гостинице, чтобы забрать их вещи из номера и подписать какие-то квитанции. «Она не справится!» – мрачно объявил Георгий Николаевич. «С чем тут можно не справиться? Все оплачено! Ей нужно собрать вещи, спустить их на лифте вниз и расписаться», – пожимал плечами рациональный Жорж. «Она не справится, не справится!..» – постанывал Владимов. Я предложила, что я останусь с Наташей и помогу. Жорж впервые посмотрел на меня благосклонно. Вечером Владимовы были приглашены в один из женевских эмигрантских домов, где обещалась водка на смородиновых почках и прочие вкусности. Они должны были ночевать там, а утром выехать назад во Франкфурт. Понимая, что Владимовы остаток визита будут среди кустов смородины и малины под надежной опекой гостеприимных хозяев, я решила вернуться в Базель. Мы простились очень сердечно и договорились быть в контакте.

В последующие годы мы иногда переписывались и перезванивались, но все были очень заняты. Владимовы работой в «Гранях», а потом конфликтом с НТС. Я – своими проблемами. Лозаннский университет, где я писала диссертацию, бог знает почему, категорически отказал мне в стипендии, и мне приходилось разрываться между работой в Базеле по выходным и понедельникам, выезжая по вторникам первым поездом, в 4:30 утра, в Лозанну. Я очень уставала, писала диссертацию по ночам, учила и доучивала французский, готовясь к открытой защите. Защита состоялась 29 ноября 1987 года и прошла очень успешно. Вскоре Лозаннский университет сообщил мне в письме, что рекомендует мою диссертацию к публикации и полностью берет на себя все расходы по изданию книги. Это был огромный подарок. Моим издателем был Жорж Нива, и я сохраняю глубочайшую благодарность за его неожиданную для меня теплую поддержку и высокий профессионализм, с которым он давал мне ценные советы во время подготовки книги к публикации.

Монография «Венедикт Ерофеев. “Москва – Петушки”, или The rest is silence» вышла в 1989 году в серии «Slavica Helvetica» и была опубликована известным швейцарским издательством «Peter Lang»[619]. Получив книгу, я послала экземпляр Владимовым. Спустя какое-то время мне позвонила Наташа и сказала, что ей и Георгию Николаевичу мое исследование очень понравилось, и добавила: «А теперь, Светлана, вы должны написать о Владимове». Я об этом думала и сама.

В 1991 году, работая в Цюрихском университете, я решила пригласить Владимова выступить перед коллегами и студентами. Поговорив с начальством и заполнив бесконечное количество бумаг, я выхлопотала порядочный гонорар. Повесив объявление в университете, я дала знать всем коллегам, друзьям и знакомым. Я ожидала полную аудиторию, человек шестьдесят – семьдесят. Владимовы хотели приехать на поезде к обеду и должны были остановиться у меня. Утром назначенного дня раздался звонок. Георгий Николаевич сообщил, что они оба не совсем здоровы: «…начинается грипп», – и поэтому не приедут. Недели через три позвонила Наташа и категорически объявила, что они приедут через несколько дней. Я опять побежала по начальству, мне пообещали, что,