Валерий Золотухин - Таганский дневник. Кн. 1

Среда, мой день.

Стало быть, я в Ленинграде, в гостинице «Советская», № 7512, в отличие от Гурченко, которая в «Астории», ну, она и возрастом постарше, и в звании другом.

Вчера второй раз играли «Дом». Борис говорит, что я играл лучше — увереннее, смелее, — и спектакль сразу покатился.

Вчера день у меня был сумасшедший. С утра принялся названивать в Семашко — вызывать лора для Тамары, и вызвал. И понесся в театр. И на репетицию, и играть впопыхах. Смотрел весь спектакль Эфрос. Пришел за кулисы загруженный, грустный. «Поздравляю… Спектакль стал другой и зритель другой», — все, что он сказал и что из этого следует — понять трудно. Но он слышал, как принимали, особенно в конце, какой «густой», по его выражению, был скандеж, и пришел грустный, из чего я заключил, что он ревнует и ищет лазейку во свое спасение. Почему-то всех хочется понять и пожалеть, как говорит Соня Ганчук*, и Эфроса тоже. Дурацкое интервью его в варшавской газете, какое-то старое, до начала гастролей. Говорил, что делает спектакль о Высоцком по пьесе Розовского, где будет петь только Высоцкий сам свои песни, что он против того, чтобы другие артисты пели его песни, как это было в первом спектакле (любимовском). Ну не идиот ли?.. Ну, зачем опять вспоминать и сравнивать?! Опять артистов от себя отвернул… Умный мужик, прожженный театральный политик, и такая недальновидность, от постановки Розовского он отказался, и что же получилось — кругом.

Парижа мы ужасно боимся. Если так пройдет, как в Польше, — больше мы никуда не двинемся из нашей необъятной Родины. Да и сейчас стыдно ехать.

Пятница.

Событие необычайной важности, совершенно феноменальное и для меня неожиданное, непредугаданное — Демидова получила через оказию письмо от Любимова. Тезисы: — Дорогая Алла… Знаю о ваших походах… Возвращаться на родное пепелище больно… Вспоминается А. Т. Твардовский у своей деревенской избы, от которой осталась одна труба печная… Знал ли он, что и журнал отнимут… Как вы представляете мое возвращение… Кому писать, и в каких выражениях? А если возвращаться, то только на старую сцену, там, как говорится, и стены помогают… Очень скучаю… Можем ли мы восстановить наши лучшие работы… Кто хочет со мной работать… Помните: я получил официальное разрешение на лечение… Перед смертью Ю. В. Андропов разрешил мне вернуться и начать работать, а Черненко лишил меня гражданства… Обними всех, кто помнит.

Еще он упоминает о том, что у него контракты подписаны, и он их должен обязательно выполнить. 8.ХI.86 — Лондон.

Все это настолько ошеломительно, что не знаешь, что и думать. Это человеческий документ потрясающей силы. Господи! Пошли ему здоровья и счастливого возвращения.

1) Идея — Алла должна лично встретиться с Раисой М. и показать ей это письмо.

2) Сегодня я говорил с Эфросом, и он дал добро на восстановление «Мастера», хотя просил меня довести до сведения артистов, что он относится отрицательно к спектаклю, как к дешевке и спекуляции на материале. Так же не принял он и спектакль о Высоцком. «А „Дом на набережной“ — это выдающееся произведение, таким он и остался, хотя у меня есть свои соображения, но это неважно» и пр.

Во всяком случае, машина завертелась, я сказал об этом Дупаку, и он велел подготовить приказ о восстановлении «Мастера» и пр.

Обратная сторона медали. Не играет ли Любимов двойную игру. Когда-то Демичев ему сказал: «Вы — провокатор» и пр. Не хочет ли он и там быть борцом, и тут слыть мучеником и несправедливо оскорбленным… Подобными документами он, ясное дело, страсти здесь опять разожжет, а не верить ему — глупо до последней степени… Какой нормальный человек, да еще в его возрасте, не станет тосковать по родине, по любимому делу, по нашим, опостылевшим ему некогда рожам…

Театр опять вступил в полосу политической активности. Говорят, наше письмо с подписями напечатано в какой-то итальянской газете. Ваня Бортник в связи с этим нервничает… Я его успокоил — там 140 подписей, разберет ли Любимов, где чья.

И вот теперь, когда кончился день, когда Тамара легла в кровать и читает роман очередной, я спрашиваю себя: когда же я напишу книгу, чтоб вот так, не отрываясь, с ней человек прожил хотя бы день.

Суббота.

А я думаю, что Эфрос внутренне освоился с мыслью о возвращении Любимова. Более того, он болтовню Любимова против него за границей, оскорбления и пр. — так не оставит. Сейчас он не может, да и не смеет ему отвечать, потому что тот как бы лежачий, обиженный советской властью и пр., и общественная защита целиком или почти на стороне Любимова. Но когда он вернется, закрепится, реабилитируется и стабилизируется, я очень себе представляю, какие «размышления по поводу» может напечатать Эфрос при свободе обмена мнениями. И очень может крупный скандал возникнуть. К тому же большинство чиновников от культуры на разных постах вовсе не желают его возвращения, ведь он своим поступком и поведением подтвердил правильность их прогнозов «истинной подоплеки» «этого скандалиста». И если он вернется, травля и насмешки ему обеспечены, если на это вообще не будет наложено табу. Но даже если не в советской печати — в кулуарах и пр. Эфрос развяжет себе язык, а ему, пережившему всю эту эпопею позора, начиная с его представления труппе и кончая юбилеем «Современника», сказать ох как есть что и пр. Так что театральный роман продолжается, и должен вообще, по идее, Эфроса веселить, потому что дела на Бронной очень скверные. Лазареву в лицо говорят, что театр погибает, валится, публика отвернулась и пр. Он поставил 4 спектакля, и все никуда не годится, а у нас «Дно» и «Мизантроп» расхвалены, «Вишняк» берет призы и пр. Лазарев уже подавал заявление об уходе, но забрал его, просился к Гончарову, но худсовет и партбюро проголосовали против, один только Саша Лазарев был за него. Так что у Эфроса и здесь злорадство, конечно, есть — хотели — получили. К тому же — он умница, что подписал наше письмо, он не раз заявлял — приедет Юрий Петрович, я уйду тут же, понимая, что это будет сделать не так просто. В общем проблем интересных много. Что-то будет, если действительно Любимов не окажется провокатором, вольно или невольно. Он, может быть, и не нарочно, но провоцирует нас на поступки, действия, и колеблет время от времени отечественное мнение. А силы, противоборствующие линии Горбачева, огромные, и они ждут только, когда он со своей «революцией» в тупик зайдет.

Хватит про политику, пойдем машину заводить, греть и кататься. Сегодня надо заехать к Шифферсу.

А артистам что? К артистам Эфрос относится в глубине души однозначно презрительно, впрочем, это вообще тенденция современной режиссуры. Я ему говорю про Лопахина, что нужен второй состав, а он: «Он играет очень хорошо… Его хвалили в Югославии, я слышал восторженные отзывы о нем в Польше… И кого вводить? Бортника? Он будет кричать и повторяться, и еще капризничать? И что же? Бросить все и вводить, когда этот знает все закоулки роли!»