Гражданин Бонапарт - Николай Алексеевич Троицкий

Правой рукой Орлова в этом походе стал его преемник, впоследствии прославленный на весь мир атаман Матвей Иванович Платов. Он оказался участником «индийского» похода казаков более чем неожиданно для себя самого. Арестованный по доносу кого-то из своих недругов, Платов был заточён в Петропавловскую крепость и отсидел там уже полгода, как вдруг его спешно извлекли из крепостного застенка и доставили прямиком в царский кабинет. Здесь сам император Павел I ошеломил его вопросом: знает ли он дорогу в Индию? Что за этим последовало, колоритно описал Е.В. Тарле: «Ничего абсолютно не понимая, но сообразив, что в случае отрицательного ответа его, вероятно, без промедления отвезут обратно в крепость, Платов поспешил ответить, что знает. Немедленно он был назначен начальником одного из четырёх эшелонов Войска Донского, которому почти в полном составе приказано было идти в Индию»[1516].

По совокупности данных из разных источников, включая мемуары весьма осведомлённого шведского посла в России в 1792–1811 гг. барона К.Л. Штединга, а также расследование советского историка Н.Я. Эйдельмана, можно заключить, что план русско-французского похода в Индию Павел и Наполеон согласовывали: составленный в Петербурге, он затем был отправлен в Париж на «апробование» и возвращён с уточнениями и дополнениями[1517]. Кроме казачьего авангарда в походе на Индию предполагалось задействовать 70 тыс. солдат трёх родов регулярных войск (пехоты, кавалерии, артиллерии) — поровну с российской и французской стороны: 35 тыс. французов под командованием Андре Массена (именно его кандидатуру предпочёл Павел I) должны были пройти по Дунаю, через Чёрное море, Таганрог и Царицын к Астрахани и там, в устье Волги, соединиться с 35-тысячной русской армией. Далее объединённое российско-французское войско пересекло бы Каспий и высадилось в Астрабаде (ныне — Горган, на севере Ирана), открыв себе путь — через Герат и Кандагар — в главные области Индии.

Наполеон позаботился не только о военном, но и о научном обеспечении этого предприятия — по аналогии со своим египетским походом. Парижский план похода в Индию гласил: «Избранное общество учёных и всякого рода артистов должно принять участие в этой главной экспедиции. Правительство поручит им карты и планы, какие только есть о странах, через которые должна проходить союзная армия, а также наиболее уважаемые записки и сочинения, посвящённые описанию тех краёв». Предполагалось даже отправить вместе с войсками «фейерверочных мастеров», которые могли бы устроить в разных городах по пути от Ирана к Индии яркие празднества «для внушения жителям тех стран самого высокого понятия о России и Франции»[1518].

Насколько реальным был индийский проект Наполеона и Павла I? Многие современники и последующие историки, включая К.Ф. Валишевского и Н.К. Шильдера, считали его нелепым и неосуществимым[1519]. Сам Наполеон, однако, верил в его реальность: «Если бы Павел был жив, то к настоящему времени вы бы уже потеряли Индию», — говорил он своему врачу-англичанину Барри О'Мира на острове Святой Елены[1520]. Пожалуй, прав был большой знаток темы С.Б. Окунь, мнение которого об индийском плане Наполеона и Павла поддержали такие авторитетные специалисты, как Н.Я. Эйдельман и уже в наше время О.В. Соколов: «Нельзя не признать, что по выбору операционного направления план этот был разработан как нельзя лучше. Этот путь являлся кратчайшим и наиболее удобным. Именно по этому пути в древности прошли фаланги Александра Македонского, а в 40-х годах XVIII века пронеслась конница Надир-шаха[1521]. Учитывая небольшое количество английских войск в Индии, союз с Персией[1522], к заключению которого были приняты меры, и, наконец, помощь и сочувствие индусов, на которые рассчитывали, следует также признать, что и численность экспедиционного корпуса была вполне достаточной»[1523].

Самый факт дружеских переговоров первого консула Франции с российским императором и даже некоторые подробности их военных приготовлений были известны тем, против кого они готовились, — английским властям. Не забудем: в Петербурге активно, не щадя ни сил, ни денег, работала английская агентура, уже перераставшая в смертоносный заговор против Павла I. Главные участники заговора — три брата Зубовых, их сестра Жеребцова, верховод заговорщиков Пален (этот «Талейран, Фуше, Бернадот в одном лице», по выражению А. Сореля[1524]) — готовы были умертвить своего государя и ради групповой корысти, и в интересах Англии. «К горлу императора, — читаем у А.3. Манфреда, — протягивались и длинные руки Уитворта»[1525]. Подчеркну: не пустые руки! Именно через Уитворта английское правительство субсидировало заговор. Недавно О.В. Соколов привлёк внимание отечественных специалистов к новейшему и весьма обстоятельному труду английской исследовательницы Элизабет Спэрроу о разведывательной агентуре Англии 1792–1815 гг. во Франции и России. Она неопровержимо доказала причастность «английских агентов и английских денег» к заговору против Павла I[1526].

По сведениям близкого к царскому двору светлейшего кн. П.П. Лопухина (брата А.П. Гагариной — фаворитки Павла I), Жеребцова получила в Лондоне для главарей заговора «сумму, соответствующую двум миллионам рублей»[1527].

В последние два месяца жизни Павла I, когда готовился индийский проект России и Франции, а казаки уже выступили в поход на Индию, Лондон был охвачен беспокойством, близким к панике. «Тревога почти всеобщая», — докладывал оттуда в Берлин секретный прусский агент[1528]. 2 февраля 1801 г. английский парламент в нервном стрессе заставил короля Георга III уволить в отставку премьер-министра У. Питта Младшего, самого влиятельного в стране политика, обвинённого в развале второй антифранцузской коалиции и внешнеполитической изоляции Англии. Всё это побуждало английскую дипломатию и её агентуру форсировать подготовку заговора против Павла I.

Зато Наполеон в те же месяцы был полон радужных надежд, предвкушая скорый (как предполагалось, по весне) совместный с Россией и губительный для Англии удар по английскому колониализму в Индии. «Всё, что он обещал, всё, что предсказывал, — писал о нём (имея в виду начало 1801 г.) А.3. Манфред, — всё, всё сбывалось, даже раньше, чем можно было ожидать»[1529]. Действительно, переписка Наполеона в январе-феврале, будь то его послания Законодательным палатам от 9 января и 13 февраля или письма Ш.М. Талейрану от 20 или 27 января, брату Жозефу от 21 января, — вся полна оптимизма и воодушевления[1530]. «Россия, Дания и Швеция все более раздражаются против Англии, и Англия — против этих держав», — с удовольствием пишет он Талейрану 4 февраля[1531].

Правда, объявившийся 3 марта 1801 г. в Париже официальный посланник Российской империи, новый (после уволенного англомана Н.П. Панина) вице-канцлер С.А. Колычев тоже — неожиданно для Наполеона, а возможно и для Павла I, — оказался чуть