Александр Шульгин - Фенэтиламины, которые я знал и любил. Часть 1

- Они мои давние друзья, и мы провели с ними немало исследований. В последние несколько лет их стало гораздо меньше. Терри работает психологом в университете, а в остальное время они с Паулой выращивают грибы, обычные съедобные грибы, а не галлюциногены, и читают литературу об уходе за ними. Хорошие люди. Как-нибудь я тебя с ними познакомлю. Дольф и Урсула подружились с ними и общались, когда бывали здесь.

Надо сделать так, чтобы он выбросил из своей головы и Урсулу, и Дольфа, и эту Германию.

Я присела и сообщила Шуре, что готова принять как там его...

- 2С-Т-2, - напомнил он. - Это двууглеродный аналог, фенэтиламиновый аналог Алефа-2. Буква «Т» значит «тио» - так химики обозначают замещение атома кислорода атомом серы.

- О, - сказала я. - А почему два?

- Какое два?

Сколько здесь этих проклятых двоек? О, да.

- Второе два.

- Потому что Алеф-2 - это второе синтезированное мной соединение из семейства Алефов.

- О, это все объясняет, - сказала я без тени сомнения в голосе. - Спасибо тебе огромное.

Шура улыбнулся мне своей фирменной улыбкой сукиного сына и поднялся. «Тогда я пошел отмеривать дозу», - сказал он.

- Я уже приняла ванну, так что ты можешь использовать воду, чтобы принять душ.

- Сначала давай примем нашу Экспериментальную Субстанцию. Плато наступает в промежутке между часом и двумя после приема. Так что для душа будет полно времени.

- Сколько длится все воздействие?

- От шести до восьми часов, если судить по моему опыту. Учитывая последний эксперимент, возможно, ты растянешь его на все десять или двенадцать!

Я рассмеялась. «Хорошо, - сказала я. - Прежде всего - Экспериментальная Субстанция».

Мы пошли на кухню и чокнулись там стаканами. Шура посмотрел на часы над раковиной и засек время: «Два часа, плюс-минус». Мы выпили за себя любимых и за чудесную теплую субботу. Я свернулась клубочком на голубом диване и стала листать книги по искусству, которые заранее выложила на кофейный столик. Рассматривание картин настолько захватило меня, что я забыла о том, что приняла 2С-Т-2, пока организм не напомнил мне об этом, - у меня по спине, вдоль позвоночника, побежали мурашки. На моих часах было тридцать пять минут третьего.

Я встала с дивана и включила телевизор. По каналу Discovery, одному из моих любимых, показывали документальный фильм про Непал. Я посмотрела его от начала до конца с неослабевающим интересом. В три часа я уже оценила свое состояние на плюс один, и это еще было только начало. Я села за Шурину пишущую машинку, устроившись у окна, и приступила к своему отчету. Сначала я зафиксировала принятую дозу, дату и время приема. Потом отметила, что на отметке плюс один чувствую себя нормально.

Вошел Шура и поинтересовался моим состоянием. Я ответила, что все хорошо, что воздействие медленно нарастает, и тоже спросила его о самочувствии.

«Довольно твердое плюс два. А сколько дашь ты?» - спросил он.

«Чуть поменьше двух». «Хочешь побыть какое-то время одна?» Я ответила, да, спасибо, и сказала ему, что, как примерная девочка, пишу отчет об эксперименте. «Да не оскудеет свет чудесами!» - сказал Шура и вышел из гостиной.

В течение следующего получаса я почувствовала легкое напряжение в теле и сильный поток энергии, который только еще давал о себе знать; поначалу он концентрировался лишь в области лопаток, но вскоре распространился по всему телу. Мой желудок начал задавать вопросы, однако тошноты не было, одна тревога. Ощущая легкое беспокойство, я вышла на улицу и стала поливать из шланга новые кусты роз у Шуры во дворе. Их посадил Тео в самом начале весны.

Ко мне подбежали Шурины кошки, Мейл и Мисс, и стали активно тыкаться носами мне в ноги. Обычно они вели себя очень дружелюбно, но человек в измененном состоянии сознания действовал на них, как кошачья мята. Я нагнулась и легонько ударила их.

Спустя несколько минут мы с Шурой уединились за закрытой дверью в спальне, чтобы не слышать телефонных звонков, и сели на кровати, скрестив ноги, лицом друг к другу.

- Как он для тебя пока?

- Пока нормально, - ответила я. - Во время перехода какое-то время я сомневалась, все ли будет в порядке с моим желудком, но все обошлось. Энергетический поток заставляет меня сильно дрожать, но я начинаю привыкать к этому. Думаю, мне понравится твой этот два как его там.

- Какую оценку ты бы сейчас поставила?

- О, плюс три, совершенно точно.

- Я тоже, - сказал Шура. Он не отрываясь смотрел на меня, его глаза и губы улыбались, пока он снимал халат.

Из радиоприемника лилась изысканная, величественная музыка, которая, согласились мы друг с другом, могла принадлежать только Генделю.

Шура выключил ночник.

У основания моего языка распростерлись угольного цвета небеса с рассыпанными по ним звездами. Там действует какая-то другая магия. Интересно, что чувствует сейчас Шура.

Я увидела какую-то речушку с низкими берегами. Вдоль берегов стояли особняки с заботливо ухоженными лужайками, друг от друга их отделяли цветники; передо мной мелькали розовые деревья, ноготки, островки голубых и фиолетовых лобелий. Мне показалось, будто перед одним из больших домов я видела греческие колонны.

Земля аристократов. Сплошной Гендель. Умиротворенность, размеренность, а потом нежное, игривое звучание цветов. Мило, мило, ничего не скажешь.

Пот стекал у меня по лицу. Огромный шар ярко-красного цвета, похожий на миниатюрное солнце, вставал над рекой. Я знала, что это был за шар. Я услышала, как Шура стал задыхаться от нехватки воздуха и как из его горла вырвался продолжительный финальный крик.

Мгновение я оставалась неподвижной, положив голову на его бедро и разделяя с ним уходящую красоту.

Потом я забралась под одеяло и легла рядом с Шурой. Он приподнялся на локте и посмотрел на меня сверху вниз. Я закрыла глаза.

Как легко было достичь оргазма в молодости. Теперь он стал предметом поиска для центра моего «я»; это трудная работа, это битва за необъяснимую вещь, для которой я даже не могу подобрать названия. Сначала нужно, чтобы нити собрала воедино душа, и лишь потом тело может ослабить их.

Музыка Рахманинова рисовала в воображении гигантские лепестки чувственного фиолетового и розового цвета с тычинками мерцающего желтого посередине. Джорджия О'Киф[65], без всякого сомнения. Вдруг где-то вдалеке разгорелось крошечное пламя. Огонь медленно распространялся и нес с собой почти невыносимую сладость, затоплявшую все вокруг. Я чувствовала ее все сильнее по мере того, как пламя становилось ближе ко мне, проходило сквозь меня.