Отцы. Письма на заметку - Шон Ашер

Добрые пожелания ты получишь сполна, но какой подарок могу я прислать тебе из наинской тюрьмы? Мои подарки не могут быть совсем уж материальными или плотными. Они могут быть только из воздуха, и разума, и духа, тех благ, какими могла бы тебя одарить фея – такими вещами, которым даже высокие стены тюрьмы не преграда.

Ты знаешь, милая, как мне претит поучительство и раздача советов. Когда же я поддаюсь такому искушению, я всегда вспоминаю историю о «большом мудреце», читанную когда-то. Возможно, когда-нибудь и ты прочтешь эту историю в книге.

Тринадцать столетий назад в Индию прибыл из Китая великий странник, искавший мудрости и знаний. Звали его Сюаньцзан[23], и он пересек пустыни и горы Севера, презрев опасности, преодолев множество препятствий – так велика была его жажда знаний; и он провел в Индии много лет, обучаясь и обучая других, особенно в великом университете Наланда, близ города, называвшегося тогда Паталипутрой, а в наше время – Патной. Сюаньцзан сделался большим ученым и получил звание Мастера закона – Закона Будды – и стал странствовать по всей Индии, изучая людей, населявших эту великую страну в те далекие дни. Позднее он написал книгу о своих странствиях, в которой как раз содержится история, пришедшая мне на ум. Она о человеке из Южной Индии, прибывшем в город Карнасуварна, располагавшийся неподалеку от современного Бхагалпура, в Бихаре; и этот человек, как пишет Сюаньцзан, носил вокруг талии медные листы, а на голове – горящий фонарь. Держа посох, с гордым видом и уверенной походкой, он бродил в таком странном виде. А когда кто-нибудь его спрашивал, для чего он так вырядился, он отвечал, что мудрость его столь велика, что он боится, как бы у него не лопнул живот без медных листов; а поскольку он испытывал жалость к окружавшим его людям, жившим во тьме невежества, он носил свет на голове.

Так вот, я вполне уверен, что мне не грозит лопнуть от избытка мудрости, и мне ни к чему носить медные листы. И в любом случае, я надеюсь, что моя мудрость, какая ни есть, не находится у меня в животе. Где бы она ни была, для нее еще предостаточно места, и оно ни за что не сможет закончиться. Если я так ограничен в мудрости, как я могу напускать на себя вид мудреца и раздавать другим советы? Поэтому я всегда считал, что лучший способ выяснить, что правильно, а что неправильно, что нужно делать, а чего не нужно, это не поучать других, а разговаривать с ними и обсуждать, и иногда из таких обсуждений рождаются крупицы истины. Мне нравилось разговаривать с тобой, и мы много всего обсуждали, но мир велик, а за нашим миром лежат другие, чудесные и таинственные, миры; так что никому из нас не нужно скучать или воображать, как тот тщеславный глупец, о котором рассказал Сюаньцзан, что мы усвоили все, что только нужно, и сделались большими мудрецами. И возможно, нам не стоит становиться большими мудрецами; ведь большие мудрецы, если есть такие, наверняка очень печалятся, что им больше нечему учиться. Им должно не хватать радости открытия и усвоения нового – великого приключения, доступного всем желающим.

Поэтому поучать я не буду. Но что мне тогда делать? Письмо едва ли сможет заменить разговор; в лучшем случае, это одностороннее занятие. Так что, если я скажу что-нибудь, похожее на добрый совет, не принимай его как горькую пилюлю. Представляй, что я предлагаю тебе тему для размышлений, словно бы мы действительно разговаривали.

Читая историю, мы узнаем о великих периодах в жизни наций, о великих мужах и женах и их великих деяниях, и иногда в наших мечтах и фантазиях мы представляем себя в тех временах, совершающими храбрые деяния, подобно героям и героиням прошлого. Помнишь, как ты была очарована, впервые прочитав о Жанне д’Арк, и как воспылала желанием стать кем-то вроде нее? Рядовые люди редко становятся героями. Они думают о хлебе насущном, хлебе с маслом, о своих детях, о домашних заботах и прочем. Но приходит время, когда вся нация преисполняется верой в великое дело, и тогда даже простые, рядовые люди становятся героями, и история бурлит, и сменяются эпохи. Великие вожди обладают чем-то таким, что вдохновляет целую нацию и заставляет совершать великие деяния.

Год твоего рождения – 1917 – стал памятным годом в истории, поскольку в этот год великий вождь, с сердцем, исполненным любви и сочувствия к бедным и страждущим, побудил свой народ написать благородную и незабвенную главу в истории своей страны. В тот самый месяц, когда ты родилась, Ленин начал великую революцию, переменившую облик России и Сибири. А сегодня в Индии другой великий вождь, также исполненный любви ко всем страждущим и жаждущий им помочь, вдохновляет наш народ на великое свершение и благородное самопожертвование, чтобы мы вновь обрели свободу, и голодные, и бедные, и притесненные могли бы сбросить свои бремена. Бапуджи[24] сидит в тюрьме, но магия его послания находит путь в сердца миллионов индийцев, и мужчины, женщины и даже малые дети выходят из своих раковин и становятся солдатами свободной Индии. Сегодня в Индии мы творим историю, и нам с тобой посчастливилось видеть это своими глазами и даже принимать участие в этой великой драме.

Как мы поведем себя в этом великом движении? Какую роль в нем сыграем? Не могу сказать, какая участь нас ожидает; но какой бы она ни была, будем помнить, что никакие наши действия не должны опорочить наше дело или обесчестить наш народ. Если мы солдаты Индии, нам поручено хранить честь Индии, и это наш священный долг. Часто нас могут одолевать сомнения, как быть. Нелегко бывает решить, что правильно, а что – нет. Всякий раз, как почувствуешь сомнение, я попрошу тебя проделать вот что. Это сможет тебе помочь. Не делай ничего втайне, ничего такого, что бы тебе хотелось скрыть. Поскольку желание скрытности означает, что ты боишься, а страх штука плохая, недостойная тебя. Будь храброй, остальное приложится. Когда ты храбрая, ты не боишься и не сделаешь ничего, за что будет стыдно. Ты ведь знаешь, что в нашем великом Освободительном Движении, под предводительством Бапуджи, нет места тайнам и скрытности. Нам скрывать нечего. Мы не боимся делать то, что делаем, и говорить то, что говорим. Мы действуем на солнце, на свету. А потому даже в своей частной жизни давай дружить с солнцем, действовать на свету и ничего не делать втайне или украдкой. Личное пространство у нас, конечно, может