Чудеса привычки - Салях Кулибай

это мое упущение, я брал на веру галочки, которые ты ставишь в списках.

— Я тоже скажу немного о летнем отдыхе, — поднимаясь с места, сказал молодой парень, — раз уж зашел разговор, а потом скажу по повестке дня…

Собрание вошло в деловое русло. Спящих в зале не было. Масса желающих выступить поднимала руки, прося слова. Спал только черноусый, опять сменив руку на лбу. За делами его так и забыли разбудить.

Перевод Е. Мальгинова.

ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ ТИП

Писал я как-то рассказ на бытовую тему. Собственно, в голове у меня уже был сюжет и кое-что для положительного героя, а с отрицательным типом заминка вышла, помучиться пришлось. Ну ничего подходящего придумать не могу. Чувствую, что должен быть не простым жуликом, а особенным, но каким именно, не представляю. Бился я над образом минут пять — все не то, хоть плачь.

Что делать? Где искать? И людей в доме полно, а активности никакой. Тишина, ни слова, ни вздоха, а о драке или еще о чем приличном даже и мечтать не приходится. Пойти по квартирам, поспрашивать, — наверняка ничего не добьешься, разве что по шее схлопочешь… Обидно все это. Может быть, за стенкой в эту минуту вытворяют как раз то, что мне нужно, а я здесь страдаю в неведении…

А ведь были времена, черт побери! Всего пятнадцать лет назад жил здесь один тип: нигде никогда не работал, добровольно я имею в виду, пьянствовал беспробудно и вообще как-то зверел на свободе. Классик, теперь таких нет! Он все мог. Он тебе и наплетет бог знает что, он и в ухо даст, он и ограбит, если понадобится. Разносторонний был, с очень широким профилем. Помню, все мечтал кого-нибудь из соседей прикончить, да не успел задумку выполнить. Драку с дружками организовал на шесть персон, в которой его кто-то безвременно из жизни увел.

Теперь вокруг меня живет типичное не то: заведующий базой, начальник треста, директор, генеральный директор. А у меня рассказ не масштабный. Мне нужен мелкий хам, проныра с хорошо подвешенным языком. Чтоб на психику окружающим давил и одновременно устраивал бы свои мелкие, почти безобидные делишки. Ну где такое наследие прошлого отыскать!

Измучился я, изгрыз все карандаши, пока наконец не вспомнил писателя Суерташева и его замечательную жену.

— Вот что, милая Йайгенэ, — сказал я своей жене, — мне срочно понадобился отрицательный тип, мелкий проходимец, в основном хамством добивающийся своих целей. И не смотри на меня так! У писателя Суерташева жена за полчаса столько может наговорить, что не на рассказ, а на целый роман хватит, с очень богатым содержанием. Попробуй и ты мне помочь, застрял я на полпути, хоть трактор вызывай. Постарайся вспомнить кого-нибудь из своих друзей, например, или родственников, но так, чтобы я этого человека знал или мог увидеть.

Йайгенэ долго посмеивалась, по-видимому, обдумывая мои слова, а потом говорит:

— Поищи лучше такого среди своих родственников или пойди на улицу, посмотри вокруг, наверняка встретишь.

— Некогда мне ходить и не трогай моих родственников, они не мелкие хамы, — рассердился я, — таких советов я тебе и сам целую кучу могу наговорить. Ты мне живого человека покажи, а я из него образ сделаю, не в буквальном, конечно, смысле, а на бумаге. Типический, как у нас говорят.

— Тоже мне писатель, — говорит жена, — такой ерунды не может найти. Людей ему не хватает, родственников подавай. Беги скорее на улицу, Фудзияма как раз в магазин направилась. Посмотри, что она там вытворяет, может быть, тебе подойдет.

— Да что я, Таслимы-апы не знаю! Фудзияма, Фудзияма… — с досады я схватил шляпу, выбежал на улицу и побрел к магазину. Далеко впереди меня, действительно, шла Таслима-апа, издали смахивающая на конус вулкана, над которым вместо дыма развевается пучок мочалки.

— Чего тут смотреть? — сердито думал я. — Обычный японский пейзаж, с мочалкой… Повезло Суерташеву, у него жена может ругаться с утра до ночи. Его дело только магнитофон включать, да дерзить ей помаленьку, для вдохновения… Потом остается кое-что выбросить и заголовок придумать…

Я вошел в магазин и встал в очередь, в отдел «Фрукты». Как раз за соседкой успел. Минуты две Таслима-апа совершенно ничего не вытворяла, но едва только я хотел опять нехорошо подумать о своей жене, как услышал вопрос:

— Почему продавец не шевелится?

Спрашивала Таслима-апа, но никто ей не ответил, так как продавщица, молоденькая девушка, даже на первый взгляд довольно бойко шевелилась.

— Она потому не шевелится, — сама себе откликнулась Таслима-апа, — что этой девчонке начихать на нас. Потому что она не спала всю ночь, а сидела в скверике со своим хахалем, который, кстати, тоже сейчас спит где-нибудь в мартене.

Кто-то хихикнул. Молоденькая продавщица взглянула на Таслиму-апу и спряталась за весами.

— А почему она всю ночь сидела в парке?

— Потому что у них, у молодых, ответственности ни на грош. Она знает, что днем выспится под прилавком, а покупатель постоит, у него от этого ноги толще будут.

Кто-то опять хихикнул. Продавщица покраснела. Все с интересом прислушивались к монологу. С улицы в магазин влетела муха и села на Таслиму-апу.

— Что это на меня село? — уперев руки в толстые бока, возмутилась она и тут же пояснила: — На меня села ихняя расхлябанность, равнодушие и антисанитария. Не магазин, а зоопарк, всякую гадость разводят. Вот какая молодежь нынче пошла!

Все засмеялись, но это только подзадорило Таслиму-апу. Вулкан запыхтел, и началось извержение.

— Вот я и говорю, безобразие! Мухи на общественность садятся, а им наплевать. А фрукты какие продают? В прошлый раз один съела, еле домой прибежала. В бублик скрутило, с маком.

— Фрукты мыть нужно, — сказал кто-то.

— Вот я и говорю, а они не моют, они по вечерам в парках гуляют.

Продавщица молча работала в бешеном темпе, по-видимому, стараясь как можно быстрее обслужить неугомонный громкоговоритель.

— Пожалуйста, выбирайте, — сказала она Таслиме-апе, когда подошла ее очередь. — Фрукты хорошие, порченых нет.

Таслима-апа сердито рылась в ящике с фруктами, разбрасывая их во все стороны. Она полчаса ощупывала, обнюхивала и прослушивала лимоны, но не взяла ни одного.

— Хорошие, хорошие, — передразнила она, — знаем мы вас, вам лишь бы план выполнить. На витрине хорошие, оттуда и положи, — неожиданно закончила она.

Девушка безропотно очистила витрину и взвесила фрукты.

— Пожалуйста, пожалуйста, — сказала она. — Какие вам нужно, такие и продадим.

— Знаем мы вас, — укладывая все в сумку, не успокаивалась Таслима-апа. — Весы, небось, неправильно показывают. Нас, дураков, и обвесить нетрудно…

Наконец Таслима-апа отчалила от прилавка и двинулась в мясной отдел. Я схватил лимон, заплатил