Николай II. Бремя самодержца. Документы, письма, дневники, фотографии Государственного архива Российской Федерации - Коллектив авторов

в котором она говорит, чтобы я больше не писал ей secret-paper[155]. Очень жаль!!!!!!! Ай, ай, ай как грустно!!!! Написал ей длинное письмо в ответ.

6 (18) февраля

В половине восьмого поехали в Большой театр, где давалась в первый раз опера Чайковского «Мазепа». Она мне страшно понравилась. В ней три акта, все одинаково хороши. Актеры и актрисы пели превосходно. Вернулись почти в полночь.

21 марта (2 апреля). Гатчина

Вместо четвертого урока К. П. Победоносцев[156] рассказывал мне об основных государственных законах для моего совершеннолетия. Поехали с Мамá в Ремиз 13. Я взял свое ружье. Я стоял с Мамá и кн[язем] Барятинским[157] за елками, воткнутыми в кучу песка на дороге. Во время загона я убил 2 зайцев. Папá – двух лисиц и беляка, а Черевин[158] зайца.

8 (20) апреля. Петербург. Воскресение Христово

Здесь был выход в большую церковь[159]. Я шел с т. Ольгой[160] под руку, как на коронации. В самой церкви было большое христосование. Чтобы не быть также облизаны всеми, мы стали за певчими. Во время обедни сидели с Мамá в комнатке около церкви. После обратного выхода с наслаждением разгавливались в Малахитной зале[161]. Вернулись домой в ½ четвертого. Проснулись в ½ девятого. Было всеобщее христосование.

Письмо цесаревича Николая Александровича императору Александру III

13 апреля. Гатчина

Мой милый, милый Папá, все яйца, которые Ты мне поручил дать известным лицам, розданы; но все-таки нам еще нужно 5 больших яиц и 6 малых. Я могу наверно сказать, что пока ничего не перепутал. Все 51 яйцо отдано: M-me Флотовой[162], Насте[163], Нана[164], Емме[165], Вере[166], священнику, диакону, 2 дьячкам, Карлу Федоровичу Багговуту, Владимирову[167], Шамову, 16 матросам, 8 сторожам и 5 лакеям. Недостало больших яиц: старому гоф-фурьеру, которому я на время дал малое, новому гоф-фурьеру, 2 твоим лакеям и фермерам. Каким это образом этим не досталось, я понять не могу; но еще раз говорю, что всем дал подобающие, т. е. большие или малые. Вчера мы поехали в коляске раздавать яйца сторожам; я и Джоржи со всеми христосовались. Особенно смешно было свидание с ослом: мы туда приехали и его вывели. Он остановился у края дороги и дальше ни с места. Я ему сказал «Христос Воскресе», он ответил и все стоит. Тогда я ему сказал «похристосуемся» и, наконец, он подошел и облизал меня. В коляске мы ехали оттого, что хотели сразу все покончить.

Дневник цесаревича Николая Александровича

4 (16) мая. Гатчина

Написал Мод ответ. Вместо четвертого урока Николай Карлович Гирс[168] рассказывал мне, как я должен говорить с послами и посланниками при приеме дипломатического корпуса. Гуляли с Папá под дождем. Скоморошествовали[169]. Мамá присутствовала при сем веселом удовольствии. Я плясал со шпорами.

5 (17) мая. С.-Петербург

Я получил чудные подарки и миленькие запонки с миниатюрами Папá и Мамá. Обедали наверху вместе со всем семейством. Было очень весело. После обеда были танцы. Многие танцевали с Ксенией. …

Завтра можно есть огурцы и пирожки. Ура! Ура! Ура!!!!!! Были на цветочной выставке.

6 (18) мая и совершеннолетие

В десять часов пошли в церковь. В половине первого поехали в Зимний. Я, конечно, был в Атаманском мундире. На выходе я шел с Анастасией[170]. По окончании молебна я прочел присягу; пошли в Георгиевскую залу и тут я прочел военную присягу под Атаманск[им] штандартом. Затем мне были от всех поздравления. Вернувшись в Аничков, я стал отвечать на бездну телеграмм. Так доволен, что все прошло благополучно. Я получил ордена: прусский, греческий и датский. Обедали с Папá и Мамá; после смотрели модель Ив[ана] Вел[икого], освещенный[171] электричеством.

Дневник великого князя Константина Константиновича

6 мая. С.-Петербург

Нашему цесаревичу сегодня 16 лет, он достиг совершеннолетия и принес присягу на верность Престолу и Отечеству. Торжество было в высшей степени умилительное и трогательное. Наследник с виду еще совсем ребенок и очень невелик ростом. Прочитал он присягу, в особенности первую, в церкви детским, но прочувствованным голосом; заметно было, что он вник в каждое слово и произносил свою клятву осмысленно, растроганно, но совершенно спокойно. Слезы слышались в его детском голосе, государь, императрица, многие окружающие, и я в том числе, не могли удержать слез.

Дневник цесаревича Николая Александровича

7 (19) мая. С.-Петербург

В двенадцать я пошел в Атаманском мундире в голубую гостиную, чтобы принять дипломатический корпус. Послы и посланники с орденами для меня входили по одному из желтой[гостиной][172]. Затем я вошел в бальную залу, где вся Гирсова команда[173] была собрана. Все послы и посланники начали представлять мне своих подчиненных. С этими надо было говорить. Но я их хорошо и скоро отделал, опять поклонился и ушел. Потом принял несколько депутаций. После завтрака Мамá с нами поехала покататься. Был торжественный обед, как на свадьбу Кости[174]. Ксения и Георгий поехали в вагон ожидать Папá и Мамá. С ними я отправился на бал в дворянск[ом] соб[рании]. Я танцевал полонез с Анастасией, первый contredance[175] с гр[афиней] Бобринской, второй – с т. Михень[176]. С бала вернулись в Аничков, а оттуда, переодевшись, поехали на вокзал Варш[авской] ж. д. Получил письма от Луизы и Виктории.

27 мая (8 июня). Петергоф

Утром мыли мачту. Одни ездили к обедне; и Мамá и Папá поехали в Петербург на Измайловский праздник. Папá, Мамá и т. Ольга приехали в 2ч. Папá и Мамá взяли меня на пристань. Немного погодя приехали: т. Мари и д. Пиц. Тотчас же поехали в Красное. Встретили невесту д. Гега[177] – красивую Elle[178] и ее сестер и брата. В ½ восьмого обедали со всем семейством. Я сидел с маленькой двенадцатилетней Аликс[179], которая мне ужасно понравилась; Elle еще больше; ее брат Ernest[180] также.

31 мая (12 июня)

Сегодня чудная погода. Завтракали, как всегда, со всеми Дармштадтскими. Прыгали с ними на сетке[181]. В 3 часа поехали с ними в брэке[182] с 4-мя лошадьми. Папá ехал впереди в семейном шарабане с т. Мари и Викторией. Осмотрели Озерки[183]. Все расписывались на мельнице в книгу. Поехали на Бабигон[184]. Здесь мы пили свежее молоко и ели черный хлеб.