Взлет - Лазарь Львович Лазарев

— А вы сможете отыскать Орехово с воздуха? — спросил Жуковский.

— Конечно, Николай Егорович, ведь я же там много раз бывал.

Микулин прямо зашелся от зависти. Аэроплан был двухместным и можно было бы полететь в Орехово вместе с Ветчинкиным, но разве дядя Коля позволит. Впрочем, в Орехове что-нибудь придумаем.

— А ты, Шура, — сказал Ветчинкин, — не забудь разложить на поляне костер, чтобы я мог видеть направление ветра, когда буду заходить на посадку.

На следующий день Жуковский и Шура были уже в Орехове и в тот же день пошли на охоту, пострелять болотную дичь.

После обеда все вышли гулять по «проспекту», посматривая то и дело в небо: не летит ли Ветчинкин.

Вскоре на западе Шура заметил точку — самолет Ветчинкина. Микулин бросился к приготовленному костру и, ломая от нетерпения спички, зажег его. Столб дыма потянулся к небу. Самолет сделал вираж и пошел на посадку. Едва он коснулся колесами земли, как Шура кинулся к нему. Не отдавая отчета в своих действиях, Микулин, как кошка, вскарабкался на сидение сзади Ветчинкина, и, перекрикивая треск мотора, заорал ему на ухо.

— Давай, Володя, круг над Ореховом!

Ветчинкин кивнул и дал газ. Машина взлетела. От восторга у Микулина захватило дух. Он что-то пел, кричал и упоенно смотрел вниз на деревенские дома, из которых выбегали изумленные люди.

Подлетая к лужайке, Шура вдруг увидел, что вся его семья отнюдь не смотрит на самолет, а столпилась вокруг кого-то. Едва самолет сел, как Микулин со всех ног бросился к толпе. В ее центре в обмороке лежала мама…

Столько, сколько выслушал Шура от отца, матери, дяди, сестер о своем мальчишестве, наверное, не слышал никто. А если бы бабушка была жива, то пришлось бы, пожалуй, попробовать и ее клюки. Под конец разгневанный отец заявил, что он с ним не будет разговаривать, а Жуковский со страдальческим видом ходил по комнатам и размахивал платком.

Ужин прошел в гробовом молчании. Но Микулину всегда страшно везло. Ночью произошло то, что десятки лет спустя обсуждалось в семье и продолжает удивлять ныне многочисленных экскурсантов в усадьбе-музее Жуковского в Орехове. До сих пор тайна Орехова не раскрыта… Ночью в комнате Жуковского прогремел выстрел. Была глубокая ночь и все уже спали. Шура по обыкновению спал в маленькой проходной комнате рядом с комнатой Жуковского. Вместе с ним спал и Ветчинкин. От выстрела оба вскочили.

— Где это, Шура? — встревоженно спросил Ветчинкин.

— У дяди, — сказал Микулин, бросаясь в чем был в кабинет Жуковского. Быстро зажег керосиновую лампу.

Жуковский сидел на постели, испуганно глядя на Шуру. Микулин принюхивался: в комнате сильно пахло пороховым дымом.

— Кто стрелял? Где? Ты цел?

— Цел, — недоуменно ответил Жуковский.

— Порохом пахнет, — сказал Ветчинкин, — откуда же стреляли? Из окна?

В комнату вбежали отец, мать, сестры и дети.

— Где же след от пули? — спросил Александр Александрович.

Шура поднял лампу, оглядывая стены и потолок.

— Вот, — он показал на потолок. В нем было видно несколько маленьких отверстий.

— Но ведь это явно дробь, а не пуля, — сказал Жуковский. — Непонятно, почему она так кучно легла. И, наконец, не понятно, почему стреляли дробью, а не пулей. Шура, возьми лесенку, выковыряй из потолка несколько дробинок.

Микулин поставил небольшую стремянку и стал подниматься.

— Смотрите, шкаф! — вдруг воскликнул он.

— Что шкаф? — спросил Жуковский.

Шура молча показал на шкаф, где за стеклянной витриной в специальной стойке стояли охотничьи ружья, с которыми они утром охотились. Там, где ствол ружья Жуковского упирался в верхнюю крышку, зияло отверстие. Все с изумлением долго рассматривали его.

— Вот те на, — удивился Николай Егорович, — видимо, я забыл его разрядить. Но отчего же оно выпалило? От сотрясения? Но ночью все спали.

Наутро дома только и было разговоров о злосчастном ружье. Жуковский даже сел было сочинять какую-нибудь теорию, но, не придумав ничего убедительного, так и махнул на это рукой.

И сейчас, спустя почти шестьдесят лет, Микулин, вспоминая об этом, разводит руками. Нет объяснения.

Но среди разговоров о ночном выстреле вчерашний полет Шуры как-то забылся.

Конец июля 1914 года в Орехове выдался жаркий. Все шло по заведенному распорядку: прогулки, купание в пруду, охота. Приехали в Орехово Архангельский и Стечкин. Шура сдружился с Александром Архангельским, который всячески покровительствовал, своему младшему товарищу. Тем более что дядя Коля тоже очень любил Архангельского и в шутку называл его за высокий рост «длинным».

Как-то в жаркий летний день пошли все во главе с Жуковским купаться на речку. Шли далеко, верст за пять, веселой гурьбой и старшие и младшие. С ними же отправились и барышни, жившие по соседству, за которыми три мушкетера — Стечкин, Архангельский и Микулин наперебой ухаживали. Купались порознь: мужчины отдельно, женщины неподалеку за кустами.

Архангельский превосходно плавал под водой. Никому не говоря, он нырнул и поплыл вниз по течению. Проплыв место, где купались женщины, он оказался за холмом. Выбравшись на берег, Архангельский понял, что попал в нелепое положение. Идти вдоль берега нельзя — наткнешься на одевающихся дам. Плыть против течения — сил не хватит. Архангельский решил идти назад через холмы, где виднелись дома деревни.

Тем временем мужчины стали одеваться и вдруг увидели одежду Архангельского, лежащую на песке.

— Архангельский утонул! — заорал Шура.

— Борис! — закричал тонким голосом Жуковский. — Беги в деревню! Зови мужиков с баграми. Его надо скорей найти.

Шура вместе с отцом бросились в воду и принялись нырять, пытаясь обнаружить тело, но находили одни коряги. Женщины на берегу отчаянно визжали.

Тем временем Архангельский, взобравшись на холм, с изумлением увидел толпу крестьян, которые с баграми бежали к берегу.

— Бежим утопленника искать! — кричали они.

Недолго думая, Архангельский схватил валявшуюся жердь и припустился за бегущей толпой.

Первым «утопленника» увидел Микулин и начал хохотать, как сумасшедший.

Архангельскому, хотя он и оправдывался изо всех сил, крепко попало от Жуковского.

Александра Александровича тревожили сообщения в газетах, к концу дня попадавших в Орехово. В Европе было неспокойно. Чувствовалось приближение войны. А семья Жуковских и Микулиных уже в 1905 году пережила трагедию. В морском сражении в Цусимском проливе погиб двоюродный племянник Николая Егоровича, молоденький мичман Жорж Жуковский — жених старшей дочери Микулиных — Верочки. Сколько было выплакано в подушку девичьих слез…

И вот первого августа Катя вдруг увидела скачущего во весь опор по деревне сотского, который кричал только одно слово: