Мартин Скорсезе. Ретроспектива - Роджер Эберт

Вам рассказывают все о происхождении Пэрри Смита, о том, как накапливались его неурядицы, и это тут же перестает быть интересным, потому что его проблемы – не твои проблемы, но симптомы его пороков знакомы каждому из нас.

ЭБЕРТ: Полин Кейл сказала, что сегодня Скорсезе, Роберт Олтмен и Фрэнсис Форд Коппола – три самых интересных режиссера в стране, и, возможно, это связано с их католичеством, потому что после Уотергейта нация чувствует вину и нуждается в своего рода искуплении, а католики понимают вину не так, как другие, они выросли с этим чувством.

СКОРСЕЗЕ: Вина. Про вину я знаю все, что только можно.

ШРЕДЕР: У меня протестантского чувства вины хоть отбавляй.

СКОРСЕЗЕ: Ты больше не можешь делать фильмы, в которых обстановка в Америке кажется нормальной. После Вьетнама, после Уотергейта, и это не временное явление: наша страна в этом увязла. Все, что мы считали сокровенным… вжух! Ну, хотя бы Time остался.

ЭБЕРТ: Во многих твоих фильмах есть двойственное отношение к женщинам. Мужчины восхищаются женщинами, но не знают, как вести себя с ними…

СКОРСЕЗЕ: Комплекс Мадонны и блудницы. В детстве тебя учат поклоняться женщинам, но ты не знаешь, как вести себя с ними на человеческом уровне, на уровне сексуальности. Вот что не так с Трэвисом, героем Де Ниро, – с таксистом. Девушка, в которую он влюбляется, героиня Сибиллы Шепард – очень важно, что она блондинка, голубоглазая богиня.

ШРЕДЕР: Он переходит от богини к девочке-богине. Проститутка двенадцати с половиной лет, которую он пытается спасти, тоже недостижима для него.

СКОРСЕЗЕ: В спальне она окружена горящими свечами, для Трэвиса она словно святая. Он не может понять, почему эти сутенеры так с ней обращаются. Перед тем как отомстить за нее, он «очищает» себя – подобно герою Макса фон Сюдова в фильме «Девичий источник», который бьет себя веником, омываясь в бане, а затем отправляется мстить за смерть дочери.

ШРЕДЕР: У нас даже был такой кадр в фильме, и мы его вырезали. Трэвис хлещет себя полотенцем, перед тем как выйти на улицу с оружием. Мы убрали его, потому что это выглядело наигранно и ненатурально.

СКОРСЕЗЕ: Что же касается католичества, я думаю, в фильме много католических отсылок, даже если это отсылки к моему личному опыту. Момент, когда он поджигает цветы, перед тем как идти убивать. И когда он покупает оружие, продавец выкладывает пистолеты по одному на бархат, как будто украшает алтарь во время мессы.

Шредер ушел на другое интервью, и мы со Скорсезе продолжили беседу в его номере, где было две вещи, напоминавшие ему о доме: большая коробка печенья из Café Roma в Маленькой Италии («Мама прислала их, она знает, что я буду скучать по дому») и стопка последних выпусков киножурналов. Недавно Скорсезе женился на писательнице Джулии Кэмерон из Либертивилля и собирался тем же вечером поужинать с новыми родственниками. Он думал захватить с собой печенье.

ЭБЕРТ: Ты говорил, что пытаешься заработать на жизнь следующим фильмом.

СКОРСЕЗЕ: Он будет называться «Нью-Йорк, Нью-Йорк». Действие происходит в 40–50-х годах, это фильм о биг-бендах. Лайза Миннелли играет певицу, а Де Ниро – ее мужа. Это не мюзикл, это фильм с музыкой. Определение мне подсказал Билли Уайлдер, он говорил, что в мюзиклах люди поют тогда, когда от них того не ждут. Фильм будет о распадающемся браке, о проблемных отношениях…

ЭБЕРТ: Фильм будет снят в феминистском ракурсе? Многие сочли картину «Алиса здесь больше не живет» феминистской.

СКОРСЕЗЕ: Он о проблемах брака и карьеры. Не знаю, феминистский он или нет. Вообще, мой феминистский фильм – это не «Алиса», а «Таксист». Кто сказал, что феминистский фильм должен быть посвящен женщинам? Алиса – совсем не символ феминизма. В итоге она совершает те же ошибки. В первом же кадре у героя Криса Кристофферсона она моет посуду. Крупным планом.

ЭБЕРТ: А «Таксист», где герой не может найти общий язык с женщинами?

СКОРСЕЗЕ: Это феминистский фильм. Потому что он доводит идею мачо до логического предела: хороший мужчина – тот, кто может тебя убить. Он показывает проблемы мужчин, они мечутся между богинями и блудницами. Весь фильм визуально опирается на кадр, где парня по телефону отвергает девушка, и камера отворачивается от него. Слишком больно видеть эту отверженность.

ЭБЕРТ: Фильм посвящен Бернарду Херрману, великому кинокомпозитору. Он умер почти сразу после того, как закончил музыку к фильму.

СКОРСЕЗЕ: Боже, это было ужасно. Он был так счастлив, он вернулся в Голливуд, у него был целый оркестр, люди падали перед ним на колени. Он наигрывал джазовые мелодии, настаивал на том, чтобы еще поработать. Я сказал, что мы продолжим на следующей неделе, он выглядел уставшим. «Нет, – сказал он, – давай сделаем это сейчас». Было 23 декабря. На следующее утро, в канун Рождества, его нашли мертвым. В то воскресенье мы с Джулией улетели в Чикаго, чтобы пожениться…

ЭБЕРТ: Я хотел спросить о сценах насилия, сценах, где Трэвис теряет контроль над собой и начинает стрелять.

СКОРСЕЗЕ: Мы снимали в ускоренной съемке[12], сорок восемь кадров в секунду, то есть в два раза медленнее, чем обычно, – и, понятное дело, если снимать в два раза быстрее и показывать на обычной скорости, то выглядеть будет в половину скорости…

ЭБЕРТ: Все добиваются этого от ускоренной съемки.

СКОРСЕЗЕ: Именно. И в сценах убийства ускоренная съемка и руки Де Ниро… Мы хотели, чтобы он выглядел почти как чудовище, робот, Кинг-Конг, что пришел спасти Фэй Рэй. Еще вот что: все крупные планы с Де Ниро, где он не разговаривает, сняты на скорости сорок восемь кадров в секунду – чтобы показать и подчеркнуть его реакции. Что за актер, он великолепно смотрится даже в таком режиме съемки! Я все снимал сам, чтобы видеть, какие реакции мы получаем.

ЭБЕРТ: В целом фильм стилизованный, экспрессионистский… Ты дробишь сцены на поразительные детали, регулируешь цвета, чтобы добиться определенного чувства, в фильме тусклый цвет…

СКОРСЕЗЕ: А потом я читаю, что я реалист, натуралист! Кто-то сравнил картину с «Шушей»[13]! Правда! Мне не интересно быть реалистом – совсем. Каждый фильм должен передавать мои чувства.

ЭБЕРТ: Я читал, что Де Ниро правда водил такси, чтобы вжиться в роль.

СКОРСЕЗЕ: Да. Я катался с ним несколько раз по ночам. У него было странное чувство, когда он брал пассажиров. Он словно исчезал. Люди говорили, что они делали то что хотели на заднем сиденье – его как будто не было. В конце концов к нему сел парень, бывший актер, который узнал его имя на водительской