Светоч дружбы. Восточный альманах. Выпуск четырнадцатый - Михаил Иванович Басманов

звуки музыки и разгульные песни, бегу от них подальше, прикрывшись рукавом. Завидую прозревшему человеку, которому нипочем страсти мира. На исходе суток, в полночный час брожу без устали в темноте, сокрушаясь о том, что род людской ввергнут в океан страданий.

Когда в душе нет твердости, отвернись от красок и звуков мира, дабы мирские соблазны не смущали сердце. Когда в душе появится стойкость, окунись в скверну мира, дабы сердце знало мирские соблазны и не смущалось ими.

Тот, кто привержен молчанию и не выносит шума, избегает людей и стремится к покою. Он не понимает, что желание не быть с людьми создает обманчивую идею подлинности своего «я», а стремление к покою лишь рождает душевное волнение. Как же ему постичь мир подлинного, где «другие» и «я» — суть одно, а движение и покой равно забыты?

Когда чувства созвучны природе, гуляешь босиком по душистой траве, и дикие птицы в твоем присутствии забывают об осторожности. Когда сердце откликается пейзажу, сидишь в распахнутом халате среди опадающих цветов, и белые облака ведут с тобой безмолвный разговор.

Веревка, которой тянут ведро из колодца, перетрет колодезный сруб. Вода по капле точит камень. Те, кто хотят познать истину, должны быть упорны. Вода сама находит себе дорогу. Созревший плод падает наземь. Те, кто обрели истину, следуют лишь зову естества.

Когда восходишь на высоты, на сердце становится легко. Когда стоишь над рекой, мысли устремляются далеко. Когда читаешь книгу в снежную ночь, душа очищается. Когда напеваешь мелодию на вершине холма, чувствуешь прилив сил.

Вне ветра и луны, ив и цветов нет созидательной силы природы. Вне чувств и желаний нет жизни сердца. Нужно только, чтобы вещи служили нам, а не мы им. Тогда всякое желание будет исходить от нашего естества, всякое чувство будет в согласии с истиной.

После дождя в горном пейзаже открываешь новую красоту. В ночной тишине звук колокола особенно чист.

У человека праздного досужие мысли воруют жизнь. В человеке суетливом истинная природа не в силах проявить себя. Поэтому добродетельный муж не может не ведать страданий тела и души и не может не стремиться быть вольным, как ветер и луна.

Когда рождается ребенок, жизнь матери в опасности. Если ты скопил много денег, к тебе залезут воры. Нет радости, которая не сулила бы огорчений. Бедность научит воздержанию, болезнь — заботе о здоровье. Нет несчастья, которое не предвещало бы радости. Поэтому постигший истину человек не отделяет радость от огорчения, но забывает и о том, и о другом.

Созерцать полураскрывшиеся цветы, а за чашей вина лишь слегка захмелеть доставляет удовольствие. Вид осыпающихся цветов и разнузданного пьянства неприятен. Ко всему законченному и доведенному до предела нельзя не относиться настороженно.

Не предназначенное тебе счастье, необоснованное приобретение, не уготованная творцом удача — это все западни, расставленные миром для людей. Если, натыкаясь на них, не задирать кверху нос, непременно их обойдешь.

Наша жизнь, в сущности, — кукольное представление. Нужно лишь держать нити в своих руках, не спутывать их, двигать ими по своей воле и самому решать, когда идти, а когда стоять, не позволяя дергать за них другим, и тогда ты вознесешься над сценой.

Перевод с китайского В. Малявина.

VII

Библиотека старинной поэзии

СКАЗАНИЕ О ПОХИЩЕНИИ СКОТА

«Сказание о похищении скота» из четвертой книги («Виратапарва») знаменитого индийского эпоса «Махабхараты» представляет значительный интерес для читателя в историко-литературном аспекте. Сюжет отражает такие черты первобытного строя, как родовые распри и войны из-за скота, свидетельствуя о том, что скотоводство в царстве Вираты было основным занятием. Эпизод угона скота не является одним из вставных мифов или преданий, которыми изобилует великий эпос, а находится на «главной магистрали» сюжета.

В «Сказании о похищении скота» внешняя сторона конфликта и его «глубинное» нравственное разрешение несоразмерны по своей значимости. Факт угона скота и военный конфликт бледнеют и отступают на второй план перед сложными человеческими отношениями, связывающими два противоборствующих рода — пандавов и кауравов. Благородство и отвага пандавов, их достойное поведение проявляются в постигшем сыновей Панду и царевну Панчалы несчастье. Эти цари и герои, скрываясь в изгнанье, не пренебрегают тяжелой работой и не считают ее унизительной для себя. Их духовность и морально-этическое превосходство над завистливым Дурьодханой, злобным Карной и бесчестным Шакуни, отнявшими у пандавов их царство посредством заведомо обманной игры в кости, приводит их к победе, а кауравов к позорному поражению.

Пять гордых пандавов, закончив лесные мытарства,

Явились к Вирате, владыке обширного царства,

И около года, в обличье чужом, с Драупади,

Они пребывали в его благоденственном граде.

Сушарман тем временем кшатриев грозных сословье

Привел, и тригарты похитили стадо коровье:

У Матсьи стотысячным было его поголовье.

С тригартами в сговор при этом вошли кауравы.

Но Кундали, царский пастух, избежавший расправы,

С повозки стремглав соскочил у дворца, где Вирата

В Собранье сидел на престоле из чистого злата.

«О царь, — закричал он, — худое везу я известье:

Тригарты тебе причинили урон и бесчестье!

Твой скот уведен, изувечены слуги царевы.

В загонах твоих ни одной не осталось коровы.

Старайся настигнуть Сушармана, царственный воин,

Покуда следы не потеряны, скот не присвоен».

Вирата, в надежде отбить у врага поголовье,

Велел снарядить колесницы и войско слоновье.

Он выставил ратников, лучников пеших и конных.

Горело, как жар, золотое шитье на знаменах.

И брат Шатаника, правителю матсьев любезный,

Надел изукрашенный золотом панцирь железный.

А брат Мадирашва булатную выбрал кольчугу

В украсах златых, озарявшую блеском округу.

Царь матсьев, чье сердце смутила богатства утрата,

Доспехи достал, испещренные брызгами злата,

Где солнц, и глазков, и кружочков, и крапинок сотней

Основа блистала стальная, — не сыщешь добротней!

И, в лотосах дивной чеканки, надел Сурьядатта

Свой панцирь тяжелый, отлитый из чистого злата.

Казалось, они, как живые, полны аромата.