Михаил Суслов. У руля идеологии - Вячеслав Вячеславович Огрызко

по возвращении в Москву добился от Брежнева указания Еревану «отозвать свою записку», что и было сделано»[325].

Так вот, о роли Суслова. Он редко действовал с бухты-барахты. Во многие проблемы он пытался вникнуть до самой сути. В его фонде, хранящемся в РГАНИ, отложилось целое дело за номером 215 с десятками справок партработников и учёных двух республик с взаимоисключающими суждениями. Обе стороны приводили вроде бы убедительные аргументы, но каждая, естественно, в свою пользу.

Похоже, Суслов так и не смог разобраться, за кем же была историческая правда. Не поэтому ли он не решился открыто поддержать одну из сторон? Суслов предпочёл сохранять статус-кво и с этой идеей пошёл к Брежневу, после чего Еревану пришлось свою записку о Карабахе отозвать. Правда, потом Суслов дал команду руководству Азербайджана расширить культурную автономию армян в Карабахе.

Умиротворил ли такой подход обе стороны конфликта? Нет. Каждая затаилась и стала ждать удобного момента. В частности, армянская сторона очень активизировалась в 1977 году во время обсуждения проекта новой Конституции СССР. Она настойчиво предлагала внести в основной закон страны положение о новом статусе Нагорного Карабаха и кое в чём преуспела. В частности, секретарь ЦК КПСС Борис Пономарёв, прислушавшись к мнениям влиятельных сотрудников аппарата ЦК и прежде всего Георгия Шахназарова и Карена Брутенца, выразил готовность признать наличие проблемы и дал согласие обсудить её в Конституционной комиссии. Это вызвало страшное недовольство у руководителя Азербайджана Гейдара Алиева. Назревал грандиозный скандал. И вновь вмешался Суслов, который, по сути, приказал Пономарёву снять вопрос с обсуждения.

Но снять вопрос не означало снять проблему. Это понимали секретари ЦК Кириленко и Пономарёв. А Суслов? Не хуже их осознавая остроту ситуации, он не мог найти приемлемых рецептов. Ему проще оказалось на какое-то время ситуацию подморозить. Ну и сколько продлилась «заморозка»? Шестнадцать лет. Зато потом рвануло так рвануло.

До этого случились серьёзные потрясения в некоторых других регионах. Надо отметить, что каждая новая в стране вспышка на национальной почве оказывалась не только для Кремля, но даже и для неплохо информированной Лубянки неожиданностью. Вспомним события в январе 1973 года в Грозном, когда в 27‐градусный мороз на улицы города вышли митинговать тысячи ингушей. А какие волнения прокатились весной 1978 года по Абхазии…

И как действовала Москва? Сначала она посылала в охваченные смутой регионы своих эмиссаров. Одновременно к изучению обстановки приступали кураторы регионов из соответствующих секторов в отделе оргпартработы ЦК. А дальше собирался, как правило, под председательством Суслова Секретариат ЦК.

Давайте посмотрим, как проходили эти Секретариаты. Самый точный анализ причин, побудивших в регионах выйти людей митинговать, обычно давал секретарь ЦК по кадрам Иван Капитонов. Он умело оперировал историческими справками и статистическими данными. Хорошо известны ему были и настроения масс. Приведем фрагмент из его выступления на Секретариате ЦК 13 марта 1973 года:

Встреча М.А Суслова в Ташкентском аэропорту во время празднования 50‐летия образования Узбекской ССР. 1974 г. [РИА «Новости»]

«Корни антиобщественных выступлений в Чечено-Ингушетии лежат значительно глубже, чем требование о присоединении Пригородного района. С 1924 по 1934 г.г., как известно, существовала Ингушская автономная область. Ингуши и до сих пор считают это время «золотым веком». Теперь ингуши вынашивают мысль снова создать Ингушскую автономную область с центром в правобережной части г. Орджоникидзе. Т.т. Апряткин и Кабалоев почему-то не говорят об этом и обкомы партии не делают соответствующих выводов.

В Чечено-Ингушской АССР в партийных органах руководящие работники из ингушей назначаются единицами. В то же время руководящий состав в республике должен соответствовать национальному составу населения.

Выступление т. Апряткина является либеральным. Вы, т. Апряткин, кроме того допустили ошибку, когда собрали 600 человек из числа выступавших на площади и вместо того, чтобы разъяснить им вред этого выступления, обещали довести требования антиобщественных элементов до сведения ЦК и Совета Министров СССР.

В Чечено-Ингушской АССР очень много преступлений. Борьбы с преступностью должной не ведётся.

Тов. Кабалоев также не занимается должным образом кадрами. У них на основных постах в областном и районном звене находятся работники главным образом из числа русских, а осетины насчитываются единицами. Должен сказать, что ни один человек из числа осетин за последний год не был принят в партию.

В Пригородном районе людей, особенно из числа ингушей, встречают очень неприветливо. Работники Северо-Осетинского обкома не имеют должных контактов с ингушами, нет согласованности в работе между Северо-Осетинским и Чечено-Ингушским обкомами партии, наблюдается ослабление партийной и государственной дисциплины, особенно это характерно для Чечено-Ингушской АССР.

Я считаю, что нужно укрепить кадрами районы как в Чечено-Ингушетии, так и в Северной Осетии»[326].

Капитонов занимался кадрами и принимал решения в меру своей компетенции. А поднятый в январе 1973 года на улицах в Грозном вопрос носил прежде всего политический характер, а значит, и решить его могли только люди более высокого ранга.

Суслов же к резким шагам был не готов. Как он подвёл итоги на Секретариате ЦК:

«Я также не удовлетворён докладами т.т. Апряткина и Кабалоева. Они всё дело свели к наличию группы антисоветски настроенных людей и всё. А то, что за этими людьми стоят значительные слои населения, об этом ничего не сказали. Значит, политическая работа в республиках не носит наступательного, боевого характера. Националистические проявления, жульничество, взяточничество – всё это процветает и должной борьбы с этим злом не ведётся.

Главное состоит в том, что руководство областных партийных организаций не находится на должном уровне, как-то товарищи смирились с обстановкой. Нет у них должной бдительности. Нет также должной требовательности в органах КГБ и МВД.

Тов. Кабалоев неправильно показал, что у него только выступления в одном Пригородном районе, высказал какое-то высокомерие. Это совершенно неправильно.

Я считаю, что проект должен быть переработан. Если он будет возвращён, то можно было бы поручить т.т. Капитонову, Андропову, Соломенцеву, Георгадзе и Шумилину с участием т.т. Апряткина и Кабалоева, а также соответствующих отделов ЦК переработать проект постановления по данному вопросу с учётом обсуждения его на заседании Секретариата ЦК.

Срок 7 дней»[327].

На этом всё и закончилось.

Ничего, по сути, не решилось и в 1978 году в Абхазии, когда народ вышел на улицы протестовать против притеснений со стороны Тбилиси и требовать перехода из состава Грузии в состав РСФСР. А что Москва?

При обсуждении этого вопроса 19 мая 1978 года на Секретариате ЦК предложили направить в Абхазию очередную бригаду ЦК во главе с Иваном Капитоновым. Он же сразу дал установку не допустить перехода автономии из одной союзной республики в другую. А вместо аргументов произвел форменное заклинание, где «дружба» народов прозвучала пять раз в одном абзаце. На нее же сослался и Суслов, однако он предложил и конкретные шаги: «Постановление ЦК Компартии Грузии, принятое в связи с некоторыми недостатками в руководстве экономикой и культурой Абхазской АССР, правильное постановление.