Анастас Микоян. От Ильича до Ильича. Четыре эпохи – одна судьба - Стас Намин

ваша работа, ваши стихи, книги писателей, картины художников не интересовали политбюро, никто бы вас не критиковал. Но политбюро все постепенно начинает понимать. Перемены в стране люди запомнят не по протоколам заседаний, а по стихам, песням, по картинам, по книгам. Протоколы останутся в архивах, а стихи и песни будут на устах у миллионов. Вот почему мы уделяем такое внимание работе деятелей культуры.

Евтушенко поправил галстук.

– Вы, Анастас Иванович, говорите «мы», – произнес он. – Но ведь я понимаю, эти «мы» все разные. Кроме того, – вдруг добавил Евтушенко, – Сталин тоже уделял внимание культуре. При нем уничтожили больше поэтов и писателей, чем за всю предыдущую историю России.

Анастас Микоян и Евгений Евтушенко в Центральном Доме литераторов в Москве в январе 1969 года

– Сталина больше нет, – ответил Микоян. – И он, надеюсь, никогда не вернется. При моей жизни точно, это я гарантирую. Но и вы, Женя, со своей стороны должны гарантировать, что никто из вас не будет писать хвалебные оды, фабриковать лживые фильмы, славить палачей, как это было совсем недавно. Тогда и при вашей жизни его не будет.

Евтушенко посерьезнел.

– Я такого гарантировать не могу, – сказал он. – Лизоблюды, приспособленцы, подхалимы найдутся всегда. Именно на них и опирается любая диктатура.

– Вот и клеймите их, – посоветовал Микоян. – Критикуйте подхалимов и приспособленцев. Критикуйте и наследников Сталина! Вы это умеете. Будьте на нашей стороне, помогайте исправлять ошибки и создавать новое общество. И тогда ни один член политбюро никогда вас не оскорбит, а если и осмелится, то это будет не в его пользу. Вы правильно делаете, что задаете острые вопросы.

Книга Евгения Евтушенко «Шестидесантники» с дарственной надписью автора Стасу Намину

Поэту явно понравилась похвала.

– Даю слово, Анастас Иванович, я бы никогда не полез к вам с острыми вопросами, если бы находил ответы у нашего литературного начальства и если бы не чувствовал, что именно вам их можно задавать. Но начальство в лучшем случае молчит, отмахивается. В худшем – травит и уничтожает, как это было с Пастернаком, Шостаковичем и многими другими. Тот случай с Пастернаком был вопиющим и многих напугал. Многие перестали верить власти, многие решили, что начинается возврат к прежним порядкам.

– Женя, – сказал Микоян. – Я, как и вы, считаю позором травлю Пастернака[472]. И вдобавок – политической ошибкой: мы дали козырь в руки нашим врагам. Но сейчас это все в прошлом. Что будет дальше, я не знаю. Наше с вами дело – продолжать начатое. Я уже говорил другим товарищам, повторю и для вас. Чтобы полностью изжить последствия провалов, допущенных при Сталине, нам нужно еще минимум лет пять, а лучше десять. Инерция велика, люди привыкли бояться, помалкивать и терпеть. Наша с вами задача – дать им свободу и убрать страх. Мы постараемся это сделать с политической стороны, а вы – со стороны искусства.

Ю. А. Гагарин, А. И. Микоян, Ф. Г. Козлов и Л. И. Брежнев на авиационном празднике на Тушинском аэродроме в начале 60-х гг.

2

Воспоминания Надежды Якуниной,

переводчика и преподавателя английского языка

«В конце 50-х – первой половине 60-х двое сыновей Анастаса Ивановича, Алексей и Вано, с семьями жили вместе с ним в одном из правительственных домов на Воробьевых горах. Дом был большой, двухэтажный, с полукруглой аркой над воротами. В таком же особняке рядом жила семья Хрущева. Эти дома были построены после ХХ съезда партии, когда было принято решение, что члены политбюро не будут жить в Кремле, как это было при Сталине. У Алеши с Нами было двое детей – Стасик и Ниночка, у Вани с Зиной тоже двое – Ольга и младший Анастас. Кроме них, с Анастасом Ивановичем жили две дочки его младшего сына Серго – Света и Карина. Их мама умерла от лейкемии, а сам Серго со старшим сыном Володей жил отдельно, но часто наведывался.

Анастас Микоян знакомит Фиделя Кастро с внуками. Представляет дочь Нами Нину, Стас в пилотке. 1963 год

Анастас Иванович любил всех внуков, но отношение к Стасику было особенным: “Я ничего не имею против моих русских невесток, хорошие женщины. Это выбор моих сыновей, но только один мой внук настоящий армянин!” Он гордился тем, что в Стасе течет “чистая” армянская кровь. Он в него интуитивно верил и уделял много внимания его воспитанию. Каждый год восьмого ноября дед устраивал праздничный обед в день рождения Стасика. За длинным нарядным столом собирались гости и вся детвора.

В апреле 1962 года в соседнем особняке после полета в космос жил Юрий Гагарин. Стас был очень впечатлен полетом и, узнав, что космонавт находится рядом, перелез через забор, чтобы его поприветствовать и передать ему сделанный своими руками подарок – склеенную из фольги ракету. Стаса хватились, искали и, когда узнали, что произошло, возмутились таким самовольством. А вердикт Анастаса Ивановича удивил всех: “Это не проступок, а поступок. И достойный!”

Рауль Кастро играет в бильярд с А. И. Микояном, Г. Л. Туманяном и Ар. И. Микояном. Библиотека Администрации Президента РФ

Стас не терпел никакого давления, любил свободу. Все делал молча и без лишних слов. В раннем детстве его первым учителем музыки был друг Нами Арно Бабаджанян, затем Нами решила сделать занятия более регулярными, и для занятий музыкой была приглашена крутая пианистка, но что-то у них не срослось. Однажды она приехала на урок, а Стас мгновенно исчез. Начался переполох. Его искали все домашние, бегая по дому, а охрана – по территории. Через полчаса пианистка уехала. Нами надо было ехать на работу, и мне доверили найти Стаса и побыть с ним. Вхожу в пустую комнату, где стоит рояль, а он вылезает из-под него со словами: “Надо соображать, где прятаться. Она за роялем сидела, а вы все по дому бегали”. Потом за ужином я рассказала Анастасу Ивановичу эту историю, и он, улыбнувшись, сказал: “Мозги работают, я бы, наверное, тоже так сделал, если бы не хотел, чтоб меня нашли”.

Стасик очень тянулся к деду. Когда Анастас Иванович вечером появлялся дома, мальчик всегда сидел где-то рядом. И за столом, даже когда взрослые беседовали о политике или о музыке, искусстве, сидел тихо, внимательно слушая. Ему все было интересно. А дед, конечно, это видел, но как будто не замечал его, только временами посматривал: неужели ему не скучно?

Анастас Микоян и Эрнест Хемингуэй