Письма. Том второй - Томас Клейтон Вулф

рвать и метать, но если я не знаю, где именно, результат будет катастрофическим. Также моя новая книга [часть «Скорый поезд» в итоге стал первой частью романа «О Времени и о Реке». Вулф прекратил работу над «Речным нородом» после возвращения в Нью-Йорк в январе 1929 года] заполняет мой разум – я продолжаю делать для нее исправления и заметки. Но сначала я закончу эту. [«Взгляни на дом свой, Ангел»] По мере распаковки я продолжаю откапывать старые рукописи [Вероятно, некоторые из набросков, написанных им в 1924-1925 годах, например, история Юджина и графини в Орлеане, которая позже была переписана и опубликована в романе «О времени и о Реке»] и, возможно, дам вам для чтения слишком длинный рассказ. Написал его несколько лет назад. В понедельник взял у мистера Перкинса еще 100 страниц. Еще раз спасибо за чек. Если вам понадобится моя новая рукопись, дайте мне знать. Удачи нам обоим.

Следующее письмо в разных вариантах было найдено в карманных записных книжках Вулфа и на обратной стороне страниц его рукописей, и, очевидно, никогда не отправлялось по почте. На то, что оно было написано задолго до публикации «Взгляни на дом свой, Ангел», указывает его хронологическое положение в записных книжках, а также тот факт, что название «О потерянном», которое он использовал для романа «Взгляни на дом свой, Ангел», было отброшено за пять или шесть месяцев до публикации книги. Очевидно, беспокоясь о том, как примут его книгу в Эшвилле, Вулф представил, что его могут попросить написать в ее защиту для «Гражданина», и начал составлять различные версии этого письма ради собственного спокойствия.

Редактору «Эшвилл Ситизен»

[апрель (?) 1929 года]

Большое спасибо за дружеское и вежливое приглашение опубликовать в ваших колонках статью, отвечающую критикам моей книги «О, потерянном». Я вынужден отказаться по нескольким причинам, наиболее важные из которых следующие: в начале своей карьеры романиста я решил, насколько это возможно, позволить своим книгам говорить за меня. Художник не является ни оратором, ни пропагандистом – разумеется, я не обладаю ни тем, ни другим свойствами – любая защита его произведений должна быть предпринята не им самим, а критиками, компетентными для такой работы. Если эшвиллские критики моих работ делают из этого вывод, что я стремлюсь избежать полемики, они, конечно, правы. Но если, как я понял из нескольких писем в ваших колонках, они считают, что моя книга – это «ожесточенная атака» на город, штат, Юг, то они, конечно, ошибаются. Человек не нападает на жизнь так же, как он проклинает ветер, трясет кулаком в шторм или злобно плюет в океан.

То, что в моей книге есть горечь, а также боль и уродство, этого я не могу отрицать. Но я верю, что в ней есть и красота, и оставляю ее защиту тем из моих читателей, кто увидел эту красоту .

Что касается подразумеваемой критики моей личной жизни, то мне опять-таки нечего сказать. Мне, честно говоря, совершенно безразлично, что думают эти люди. Никто из них не знает меня, лишь немногие видели меня и разговаривали со мной: их попытки лезть и вторгаться в жизнь, которую они никогда не смогут узнать, уродливы и отвратительны. Но в них нет ничего удивительного. Тот, кто прожил в Нью-Йорке несколько лет, слишком много слышит о сточных водах миллиона подлых жизней – людей, которые, не имея возможности прикоснуться к священным одеждам знаменитостей, пируют в привычной развратной обстановке, придумывают надуманные гадости, переносят блестящие пороки, которых сами желали и на которые у них не хватило смелости, на деятелей, которых они чествуют своим ядом и злобой.

Если возмущенные методистские леди и джентльмены подозревают меня в плотских утехах, пусть они больше ничего не подозревают. Я виновен с энтузиазмом. Я ел и пил с чувственным экстазом в десяти странах. Я выполнял мужские функции с помощью нескольких привлекательных женщин, некоторые из которых были благочестивыми членами методистской церкви.

[на этом письмо обрывается]

Мейбл Вулф Уитон

[Западная 15-ая улица, 27]

[Нью-Йорк]

Май, 1929 года

Дорогая Мейбл:

Спасибо за твое письмо, которое я получил сегодня. Полагаю, в последнее время я писал не так уж часто – у меня очень слабое чувство времени, когда я работаю. Я каждый день работаю с редактором «Скрибнерс», мистером Перкинсом, над пересмотром моей книги. Мы вырезаем большие куски, и у меня сердце кровью обливается, когда я вижу, как это происходит, но это – смерть собаке или топор войны. Хотя нам обоим не нравится вырезать так много, у нас будет более короткая книга, и ее будет легче читать, когда мы закончим. Так что, хотя мы и теряем кое-что хорошее, мы обретаем единство. Этот человек, Перкинс, – прекрасный человек и, возможно, лучший издательский редактор в Америке. Я очень доверяю ему и обычно прислушиваюсь к его мнению. Все сотрудники «Скрибнерс» считают книгу замечательной, и Перкинс сказал мне на днях, когда я был в расстроенных чувствах, что все они будут очень удивлены, если книга не будет иметь успеха. Когда я сказал, что надеюсь, что они еще раз попытают счастья, он сказал, чтобы я не беспокоился – что они рассчитывают выпустить мою следующую книгу, и следующую за ней, и так до бесконечности. Для меня это очень много значит. Во всяком случае, это означает, что мне больше не придется искать издателя.

Я уже видел титульный лист и несколько образцов шрифта. Они называют это «манекеном». Конечно, я в восторге от этого. Я не могу сказать ничего лучшего о поведении «Скрибнерс». Они прекрасные люди. Несколько недель назад они отправили меня к одному из самых дорогих фотографов в городе, женщине, которая «занимается» писателями [Дорис Ульман. Она не брала со «Скрибнерс» столько, сколько говорит здесь Вулф]. Сколько это стоило, я сказать не могу, но, насколько я понимаю, она берет 150-200 долларов за дюжину, а продержала она меня полдня. Что они собираются с ними делать, ради всего святого, я не знаю – они говорят, что это для рекламы. Они собираются начать рекламу, полагаю, в этом или следующем месяце, и попросили меня написать что-нибудь о себе. Конечно, это всегда приятная работа, не так ли? Когда выйдет рассказ и книга, я не знаю, но в последний месяц все стали очень заняты – мне теперь приходится каждый день подниматься к редактору. Думаю, рассказ будет отложен до выхода книги. «Скрибнерс» – хорошие продавцы, хорошие бизнесмены, хорошие рекламодатели. Они делают для меня большую работу, и они верят в меня.