Перечитывая молчание. Из дневников этих лет - Евсей Львович Цейтлин

захлопнулась дверь – не сразу, но не оставляя пути назад.

*

Я впервые увидел этот сон вскоре после того, как врач нарочито сухо и спокойно произнесла не слышанное ранее мной название болезни.

Рассказал сон жене и маме, хотя почти никогда этого не делаю – случается, в пересказе сон вдруг теряется.

Мама и жена только пожали плечами. Но полгода спустя я вдруг понял тревожный и зыбкий смысл того сновидения. «Братом» был я сам – человек с новым именем и новым пространством судьбы.

Откуда приходят ночные страхи

В эти годы я прочитал все, что можно было прочесть о сновидениях. От Фрейда и Юнга до Борхеса и Кастанеды, от Учителей востока до авторов различных сонников. Однажды, естественно, задал вопрос: что говорит о снах иудаизм?

Один из тех, с кем вместе ищу ответ, – Мойша Б.

Сколько лет я его знаю? Пожалуй, без малого четырнадцать.

Еще лет шесть до того он оставил в России все – в том числе себя прежнего, типичного московского интеллигента. В Америке Миша стал Мойшей – хасидом Любавичского Ребе. Работа программиста, небольшой, но хорошо обустроенный двухэтажный дом нисколько не мешают Мойше и его жене Либе жить так, как жили единоверцы по меньшей мере лет сто назад. В теплом мире хасидских преданий, в настойчивом, простодушном стремлении делать добро, в постоянном ожидании Мошиаха.

– Куда мы отправляемся ночью вслед за своими снами? – переспрашивает Мойша. – Наверное, очень далеко.

В книге «Кицур Шулхан Арух», где изложены кратко законы еврейского образа жизни, читаем: «…Во время сна наша святая душа покидает тело, оно оказывается во власти духовных сил скверны…»

– Вот почему, проснувшись, мы должны как можно быстрее омыть руки – именно на наших пальцах еще остаются следы умирания.

«Согласно Кабале, человек, который, не омыв рук после сна, прошел расстояние хотя бы в четыре локтя (около двух метров), подвергает свою душу смертельной опасности».

Вот откуда приходят ночные страхи.

Кто‐то помнит

Если вдуматься, сны похожи на наши прошлые жизни.

Рассказ Л.Б.:

– …В Австро‐Венгрии, в старину, решили породниться две еврейские семьи, жившие в разных городах. Никогда раньше не виделись. Все устроили, как принято было, сваты (шадхены). Жених должен был приехать за неделю до свадьбы, но задержался – появился только за несколько часов до хупы. Невеста, понятно, волновалась, не отходила от окна. Наконец, увидела жениха и – расплакалась: «Не пойду за него…» Войдя в дом, жених сразу все понял: «Мне надо срочно поговорить с невестой…» Поговорили. Через десять минут она была уже счастлива и готова идти под хупу. В чем тут дело?

Жених был горбатым, точнее – он имел два горба. А что же он сказал невесте, почему она успокоилась и обрадовалась? «Когда на небе решалось, кто станет моей женой, я увидел: девочка, предназначенная мне, будет с горбом. Я знал уже, что тоже буду иметь горб, но вот по поводу своей будущей жены начал спорить и просить: пусть уж лучше у меня вырастут два горба…»

Что самое интересное в рассказе Л.? Жених (мудрец из известной еврейской семьи), конечно же, не хитрил, не пытался разжалобить невесту. Она сама вдруг припомнила, точно старый, давно виденный сон: так все и было.

«Неинтересный секс»

Я видел во сне – из ночи в ночь – огромную кровать: такой, знаешь ли, великолепный сексодром. Но все, что происходило в моих сновидениях, неизменно разочаровывало меня. Ведь – не поверишь – в реальности все было наоборот! Мне исполнилось тогда тридцать лет, и девочки, словно карты в бесконечной колоде, стремительно сменяли друг друга в моей спальне.

Самое парадоксальное: я не считал это обычным развратом молодости. Ведь я помнил о главном. Я очень хотел жениться и, казалось, добросовестно искал в кровати свою половинку… Так и не нашел. И, в конце концов, женился, потеряв терпение и голову. Месяца через три понял обычное – то, что замечал повсюду: рядом со мной – чужой человек. Но жена уже вынашивала ребенка. И мы разошлись только через два года, когда немного подросла дочка.

Все, конечно, началось снова. Та же колода карт, где – одни дамы. Однако никого я уже не искал. Хотя по‐прежнему видел сны, в которых – огромная кровать и неинтересный секс.

*

У него голубые, тоскующие, все еще пронзительные глаза. Нерастраченное обаяние. Большая, доставшаяся от родителей (уехали в Израиль) квартира в самом центре Вильнюса. В прошлом он – заводской юрисконсульт, а теперь (в середине 90‐х. – Е.Ц.) – незадачливый коммерсант.

Ах, Марик, Марик! Где ты и с кем сейчас?

Красная смородина

Как записываю чужие сны? Спрашиваю о них невзначай, «кстати». Не хочу выдумок и фантазий: к ним склоняет сам жанр снов.

Боюсь ненужного теоретизирования.

Понимаю также, что велик соблазн отредактировать свои сновидения.

Во сне я уже много раз ездил на Запад. Только сегодня там случилось со мной загадочное… Иду звонить по междугороднему телефону‐автомату, что стоит у входа в почтамт. И вот там на меня нападают… Такое впечатление: меня знают, ждут. Что делаю я? С силой отталкиваю нападавшего, он упал и уже не встает. Я наклоняюсь, с ужасом вглядываюсь: неужели мертв?

Да! При падении неизвестный разбил себе голову, часть черепа даже отлетела в сторону… Никогда не думал, что у меня такой удар. Странно только: нигде не заметил крови. Приглядываюсь. Оказывается, голова была пластмассовой. Значит, понимаю, передо мной – не человек, а робот.

*

Он из Киева. «Семен… Сижу в одной организации», – скромно говорит мне. Седой, плотный, розовощекий. Одет в джинсовые шорты и белую майку.

В самом начале девяностых мы вместе стоим в очереди на рынке – за красной смородиной. Моя собака – черный пуделек Граф – вдруг начинает облизывать волосатые лодыжки Семена. Перекинувшись несколькими фразами, идем с базара. Душно. Вяло переговариваемся. Вдруг роняет: «А какой я сегодня сон видел…»

Может, красная смородина и напомнила ему кровь, которую Семен искал, но не смог обнаружить во сне?

Проказа

Все они обнажены. Лежат рядом друг с другом – молодые мужчины и женщины. Маленький остров, омываемый океаном. Чудесный, желтоватый, совсем мягкий, как мука, песок.

Почему же они не обращают внимания на свою и чужую наготу?

Обычно так бывает в минуту смертельной опасности. Голос плоти, как правило, тогда замолкает.

*

– …Да, каждый из нас думает только о небольших ранках, которые все время появляются