Господа офицеры. Записки военного летчика [сборник] - Петр Федорович Ляпидевский

взводе. Они только что пошли туда, – чинить окоп будут. Совсем завалило. Дозвольте, я вас провожу, ваше благородие, это близко.

– Здесь ротный! Кому я нужен? – послышался вскоре голос подпоручика Корфа, имевшего привычку говорить, для солидности, деланным басом.

– Это я, Борис, – приветливо отозвался Рома. – Ну, как у тебя?

– Все отлично. Как видишь. Немцев наложили массу. Человек двести одних убитых лежит перед ротой. Потери только большие, и еще что обидно, под самый вечер пулемет разбили вдребезги. Еще отвечать за него придется, – не без опаски произнес Борис. – Ну, а ты как? Где ты теперь и как сюда попал?

– Очень просто; я стою за твоей ротой в резерве.

– В резерве? – удивился Борис. – Это здорово!.. а связь у тебя с ротой есть?

– Пока нет.

– Да, брат, телефон хоть не тяни, – перебивают провода моментально. Кабель наш чинен-перечинен. Девять телефонистов за четыре дня выбыло из строя. Огонь, брат, ужасный. Кстати, какой это батальон наш отличился сегодня утром? Говорят, лихое дело сделал.

– Это наш, четвертый.

– И ты там тоже был?

– Как же, был, – скромно подтвердил Рома.

– Расскажи, расскажи, это брат интересно.

– Я, дорогой мой, должен сначала явиться к командиру батальона. Сейчас некогда.

– Ну, голубчик, явиться ты явись… да на обратном пути зайди на одну минуту ко мне. Мне нужно тебе кое-что сказать.

* * *

Командир 2-го батальона подполковник Алилуев, или «архиерей», как его называли между собой офицеры за его фамилию, необычайную набожность и елейность, принял Рому очень приветливо. Он приказал ему оставаться там, где он расположился, и обещал, в случае чего, прислать приказание со связниками, которых Рома предусмотрительно захватил с собой.

* * *

Через 15 минут Рома и Борис стояли вдвоем, без посторонних свидетелей, пожимая друг другу руки.

– Я буду краток, – говорил Борис, – ты меня поймешь с полуслова: если к нам не подвезут снарядов и не пришлют резерв в эту ночь, – завтра нас задавят… Я знаю, что резервов нет; снарядов – тоже. Пулемет мой погиб… Нам остается дороже продать свою жизнь и не посрамить нашего славного полка. И поэтому… понимаешь… как я счастлив, что в этот именно момент, никто другой, а ты оказался за моей спиной…

При этих словах кисти их рук сжались в едином порыве нахлынувших чувств.

– Нам нужно только условиться, – продолжал Борис Корф, – что будет служить сигналом идти тебе на выручку. На телефон плохая надежда, его сейчас же перебьют. Связники не успеют, хотя ты и близко. Светового сигнала подать наверное не удастся, так как стоят туманы, и в 250 шагах ничего уже не видно, даже днем. Тут нужно что-то придумать. Ведь немцы залегли не далее 150 шагов…

– Я нашел! – оживился вдруг Рома. – Предупреди свою роту, что когда немцы бросятся на вас в атаку, пусть все дружно крикнут ура.

– А ведь это идея! – воскликнули оба.

– Ура слышно и днем и ночью, а на 300 шагов, во всяком разе: и в тумане, и в непогоду, и стрельба его не заглушит – ведь оно особенное. Недаром же мы поем нашу песнь: «Ура! Ура, Ура, Ура! Ура четвертый батальон!»…

– Ну, прощай! – заторопились вдруг оба, пожимая друг другу руки.

– Смотри, не прозевай только! Выручи! – донеслось Роме вслед.

* * *

– Теперь только не прозевать, – засело гвоздем у Ромы.

В эту ночь Рома был мучеником. Он не только не мог спать… он весь, обратившись в слух, порой доходил до галлюцинаций… Ему мерещилось слабое, предсмертное ура 6-й роты. Он по очереди беседовал с дежурными взводами, объясняя каждому:

– Ребята, – говорил Рома, – мы условились со вторым батальоном, все как надо: они нам сказали, что если немец начнет одолевать, то нужно взять его хитростью. Тогда наши крикнут – ура! Как услыхал ура! – все за мной, как один, – в штыки. Не забывай только держаться ближайшего начальника. Помни, что если немец ворвался к нам в окопы, – он растерялся. Тут его и бить. Не дай бог, дать ему устроиться и подвезти пулеметы. Захватывай и бей с налета. Я вам говорю и совестью своей утверждаю – никто не устоит.

– Так точно, ваше благородие, – гудели голоса, и Рома чувствовал, что его понимают и ему верят.

Рома знал, что нужно заразить этой уверенностью десяток-другой людей, убедить их, что победа будет, показать им пример… и они тогда пойдут и увлекут за собой остальных, которых подтолкнет незримая сила, именуемая стадным чувством… И он видел и чувствовал, что цель свою он достиг.

Утро настало пасмурное и туманное… и как только стали различимы контуры предметов на 100–200 шагов… Началось…

Можно было подумать, что разверзлась земля, и все подземные духи роем выскочили наружу, толкая друг друга, сотрясая землю и оглашая ее неистовым воем…

Немецкая артиллерия расчищала дорогу четырем батальонам своих гренадер, изготовившимся к атаке. Страшно и жутко было глядеть туда, где вдоль дороги, обсаженной деревьями, шла линия окопов 2-го батальона. Впрочем, и справа и слева, всюду, насколько хватало зрения, – рвались сотни снарядов, взметая тучи земли, вырывая с корнем деревья или срезая их, как былинки, и снося с лица земли все, что попадалось по пути.

– Вот, кабы наша антилерия так себя показала, – произнес кто-то, но тотчас же уткнулся носом в землю, так как рой осколков вихрем пронесся над головами.

Так продолжалось с час…

Вдруг все смолкло, как по мановению волшебного жезла, и из окопов 2-го батальона часто-часто застучали винтовки. Еще момент… и вся туча снарядов повисла между ротой Ромы и злосчастным 2-м батальоном. Теперь все ясно. Заградительный огонь! – мелькнуло в голове Ромы. Сейчас будет и атака…

– Рота, приготовсь! – зычным голосом воскликнул Рома.

– Слушай мою команду!

И в этот самый момент все ясно услышали глухое стонущее ура 6-й роты.

– Вперед, на выручку! – раздался пронзительный голос Ромы, рванувшегося вперед с наганом в руке…

Человек двадцать солдат осталось в полосе заградительного огня – истерзанными на куски… остальные неслись вперед, увлекаемые Ромой. Это был момент, когда весь успех атаки зависел от того, дойдет ли один человек – Рома Зотов. Все видели, как Рома дважды останавливался и стрелял… и каждый раз падал немец… Остальное лишь промелькнуло и кончилось очень быстро…

Натиск нашей шестнадцатой был неотразим…

* * *

И в то время, когда Рома старался привести в порядок свою роту и собрать оставшихся людей – шестой…

Немецкий генерал сердито выговаривал неудачнику командиру, успевшему доложить, что к «желтым дьяволам» подошли резервы и что увенчавшаяся было успехом атака отбита с большими потерями.

– Сейчас же атаку повторить, – говорил генерал. – Я послал к вам последний батальон. Мне доподлинно известно, что