«DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть IX. Очерки по истории Зауралья - Василий Алексеевич Игнатьев

знакомых, и оказалось, что вся пеутинская молодёжь, в том числе и старейший из них – Иван Степанович неплохо странсформировались, модернизировались, так что можно было сказать: «Жив, жив Курилка». От родителей они унаследовали изворотливость и практичность ума. Кампания ехала на маёвку на станцию Исеть. Между прочим, они же сказали о мальчике Гурлеве, сыне теченского «синельщика», который тоже одно время стажировался у Новикова на приказчика, что он закончил рабфак и поступил в какой-то вуз. Вспомнили об Иване Антоновиче Ширяеве, который в Течу заявился как агент компании Зингер по продаже швейных машин в рассрочку и был также портным. Он именно больше всех ратовал за выселение Пеутиных и первым въехал в дом Ивана Степановича Пеутина.

Прошлым летом Пётр Алексеевич посетил Течу. Дом Афанасия Васильевича уже был куда-то перенесён, а дома Николая Васильевича и Степана Васильевича ещё стояли, но были в полном запущении.

ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 711. Л. 120–124 об.

Находится только в «пермской коллекции» воспоминаний автора. В «свердловской коллекции» отсутствует.

Клюхины

[1961 г. ]

Их было два брата: Савелий Фёдорович и Пимен Фёдорович. Они были тоже выходцами из «Расеи», но у них было меньше заметно «расейских» черт, чем, например, у Пеутиных. Можно было бы подумать, что они представляют второе поколение «расейских» выходцев и так сказать уже успели вылинять, но никто и никогда не упоминал об их предках в Тече, так что больше данных за то, что они именно и были непосредственными выходцами из «Расеи», но только, может быть, не из центральной Расеи, а из областей, близких к Уралу – из западного Приуралья. Они были чистыми землеробами.

Старики сами уже физическим трудом не занимались. У Савелия Фёдоровича были три сына и дочь. Дом его стоял на площади, у церкви. По некоторым признакам можно было судить, что дом этот раньше принадлежал каким-либо «господам». На это указывала сохранившаяся от прежних времён уборная «господского» типа, чего в крестьянском быту не было заведено, где всякие отправления были разбросаны по разным местам и самый процесс отправлений носил красочное название «ходить по ветру». В дому были разделённые сенями горница и кухня или собственно изба. Горница была в распоряжении только «лёлева». Так в семье называли детей.[284] Горницы «лёлева» привлекала внимание детей тем, что в ней стояла горка с чашками, блюдечками, чайниками и сахарница имела форму птички, раскрашенной в разные цвета. Дети Клюхины, когда «лёлева» дома не было, приводили своих друзей в горницу и с гордостью показывали эту чайницу на далёком расстоянии сквозь стекло. Перед домом был садик, в котором были две, три берёзы и густой шатёр черёмух, в тени которых росли мальвы.

При жизни «лёлева» хозяйство было налажено не плохо: были четыре рабочих лошади, три-четыре коровы, 15–20 овец. Землю и покосы частично арендовали «в татарах». Хозяйство вели сыновья Александр и Николай. Один сын, Семён, с юношеских лет отдан в ученики по торговому делу – в приказчики в село Елабугу и, таким образом, получил совершенно другое направление его деятельности, чем братья. В глазах семьи он оказался счастливчиком, человеком, выбившимся на дорогу. Он приезжал в Течу под престольные праздники – «Девятую» и «Первый Спас» торговать разной мелочью: пряниками, орехами, изюмом, и было заметно, что семья Савелия Фёдоровича, а особенно дети, гордятся дядей Сёмой – дескать, вот какой важный человек есть в нашей семье. Нельзя не отметить, что эта именно черта – идеализация занятия торговлей и тяга к ней – являлась родимым пятном всех «расейских», прибывших в Течу, их, так сказать, первородным грехом и верным показателем того, что эти люди – выходцы из «Расеи».

«Лёлей» имел выездного коня – Пеганка, общего любимца и предмет гордости в семье. Этот конь не участвовал в сельскохозяйственных работах и однажды, когда его впрягли в борону, вырвался с ней с поля и побежал домой, волоча её в перевёрнутом виде. По счастью, он не искалечил себя. Для ребят этот случай был тоже предметом гордости: дескать, вот что может сделать наш Пеганко.

Пока Николай не женился, хозяйство по дому вела жена старшего сына – Анна Петровна, женщина энергичная и горячая. Тут соседские дети должны покаяться в неблаговидных выходках над ней. Иногда, видя её с коромыслом на плечах отправляющейся за водой, пели:

Анна Петровна

Поехала по брёвна,

Села на пенёк –

Просидела весь денёк.

Она оставит вёдра и бегает с коромыслом: «А я села на пенёк» – Я покажу вам пенёк». Чего, чего только на свете не бывает!

Старик умер, а за ним и старший сын. Семья стала разоряться. Дети Александра вести сельское хозяйство не смогли и пошли в разброд. Однако, и тут сказалось предприимчивость выходцев из «Расеи». Старший сын Александра – Иван двинулся на золотые прииски в Сибирь. Второй сын – Владимир сделался квалифицированным кузнецом, выстроил себе в Тече хороший дом, а потом был раскулачен и выслан из Течи, уехал в Далматов и здесь зажил не плохо артельным кузнецом. Сын Василий – погиб, а младший – Иван – сделался бухгалтером в г. Копейске. Старшая дочь – Настасья вышла замуж за кузнеца в Багаряк. Хуже сложилась жизнь младших девушек: одна Наталья умерла от холеры, а вторая Антонина вышла замуж, но жила бедновато.

Хуже сложилась также жизнь Николая и его семьи. Он пошёл работать в наймы, а семья пробивалась, главным образом, работой жены Николая – Татьяны Павловны, которая была швеёй по скорняжному делу.

У Пимена Фёдоровича дом был тоже вблизи церкви, рядом с домом о[тца] протоиерея. У него была семья большая: пять сыновей и две дочери. В семье было большое несчастье: жена Пимена Фёдоровича – Анна Ивановна рано была парализована: не могла ходить. Семья занималась сельским хозяйством, но оно не могло обеспечить приложение силы всем сыновьям. На этой почве пошло расслоение семьи. Старший сын Пётр женился на вдове и ушёл на её хозяйство.

Второй сын – Александр, так же, как у Савелия Фёдоровича – Семён, ушёл в учение по торговой части в Нижний Тагил и обнаружил большой талант. Как рассказывал его младший брат Константин о нём: «Он был с умом. У хозяина было двадцать приказчиков, но он был лучшим, а потом имел свой магазин в Камышлове». Среди теченских же людей ходила другая версия о его судьбе, что будто бы он женился на купчихе, но не по способу, как описано у Лескова в рассказе: «Леди Макбет Мценского