Флэпперы. Роковые женщины ревущих 1920-х - Джудит Макрелл

повторявшими контуры ее обнаженной груди. Даже фирменную банановую юбочку инкрустировали стразами.

Вдохновленный успехами своего проекта, Пепито решил масштабировать коммерческий потенциал Жозефины и добился заключения большого рекламного контракта с «Перно», помимо уже существующего контракта с производителем помады для волос «Бейкерфикс». Они разбогатели на доходах от рекламы, но оба заврались. Двадцатого июня 1927 года они созвали большую пресс-конференцию и объявили, что поженились. В основном говорила Жозефина; она сказала, что согласилась выйти за Пепито в свой двадцать первый день рождения, и ее новый муж подарил ей не только кольцо с огромным бриллиантом, но и «все фамильные драгоценности, что передавались в его семье из поколения в поколение». Она заверила присутствующих на конференции, что Абатино – реальный графский род, что она наняла частного детектива, и тот выяснил, что у них есть «и гербы, и всякое такое. А живут они, как я понимаю, в роскошном шато». Жозефина врала напропалую, улыбалась и уверяла журналистов, что это ее первый брак и она «в восторге».

Естественно, никакого шато и фамильных драгоценностей не было и в помине; не было и свадьбы, так как Жозефина еще не развелась со своим предыдущим мужем Билли. Но это не помешало ей разгуливать по Парижу, сверкать новым кольцом с бриллиантом и называть себя графиней. В какой-то момент она даже поверила, что ее история не вызовет вопросов. В Америке ее приняли за чистую монету: «Нью-Йорк Уорлд» опубликовал статью с заголовком «Негритянская танцовщица становится невестой итальянского графа». Читателям сообщали, что «Жозефина Бейкер из Гарлема добавила к своим зарубежным победам мужа-аристократа». В «Вэрайети» писали, что ее «бракосочетание с графом» обсуждают на всех углах. И если в «белых» газетах событие освещали довольно широко, «черные» вовсе не умолкали, во всех деталях описывая великолепие этого союза и даже придумав цитаты отца Пепито, который якобы был счастлив породниться с Жозефиной.

Очень скоро мнимая свадьба Жозефины превратилась в настоящую историю черной Золушки. За год до этого на полках гарлемских магазинов появились куклы с внешностью Жозефины французского производства. Местные ими очень гордились. Теперь газета «Нью-Йорк Амстердам Пресс» хвасталась, что «ни одной американке в истории не удалось совершить столь благоприятное путешествие по матримониальным водам». По всей Америке чернокожие девочки стремились подражать Жозефине; они боготворили ее, как Таллула когда-то боготворила актрис из журнала «Пикчер Плей». Певец Бобби Шорт в то время был маленьким и вспоминал, как в его родном Данвилле, штат Иллинойс, мамы и дочки обсуждали историю успеха Жозефины и повторяли: «Боже мой, она покорила Францию, а теперь вышла замуж за графа!»

Но парижские репортеры решили копнуть глубже и вскоре выяснили, что никакой свадебной церемонии не было, как не существовало и аристократической семьи Абатино. Им не понравилось, что их обманули, и скрывать свое недовольство они не стали: на Жозефину обрушился град ядовитых комментариев. Некоторые нападки были столь яростными, что она испугалась, что ее арестуют, и принялась лихорадочно отнекиваться, притворяться, что пошутила, а все приняли это за чистую монету. «Быть замужем так весело, вот я и пустила слух, что вышла замуж, а вы знаете, с какой скоростью распространяются лживые слухи».

В конце концов вся эта история послужила ей хорошей рекламой. Возможно, именно этого она и добивалась, ведь совсем скоро на полках книжных магазинов должна была появиться книга Марселя Саважа «Мемуары Жозефины Бейкер». Через три недели выходку Жозефины ей простили, обо всем забыли, а журналисты принялись усердно выкапывать в мемуарах новые сплетни. «Ля Бейкер» снова стала всеобщей любимицей. Но с тех пор самонадеянность Пепито не раз мешала осуществиться его планам: так, он запустил журнал Жозефины Бейкер под редакцией Сименона, где печатали ее собственные фотографии и портреты ее знаменитых поклонников, но этот проект провалился. Рассудив, что настал подходящий момент Жозефине сняться в кино, Пепито снова просчитался.

Голливудские продюсеры уже давно обивали ее порог, но прежде она им отказывала. Ни один сценарист не мог придумать для нее подходящей роли, ее видели только в амплуа веселой чернокожей девчонки, например, с плантации, но именно этого она всеми силами пыталась избежать. Но Пепито настаивал, что появление на киноэкране существенно расширит ее аудиторию: кино во Франции становилось большим бизнесом, старые «театры бульваров» массово переоборудовали в кинотеатры, и наконец Жозефина уступила, получив сценарий французского писателя Мориса Декобра, который, как ее заверили, написали специально для нее.

Героиней «Сирены тропиков» была юная Папиту с Антильских островов; которая влюбилась во французского инженера и поехала с ним в Париж, надеясь, что он на ней женится. В Париже она сделала успешную карьеру танцовщицы, но встретила своего инженера спустя много времени, когда он уже обручился с другой. Тогда она героически отрекается от своей большой любви, заверив аудиторию и себя, что «в жизни нет величайшей радости, чем жертвовать собой». Сюжет не отличался оригинальностью – Таллула сыграла в десятке подобных фильмов о решительных девушках с золотым сердцем. Но для Жозефины значение имело другое: в истории Папиту отсутствовала привязка к расе, героиня была просто влюбленной девушкой. По крайней мере, так ей сказали. Позже Жозефина утверждала, что сценарий для нее неточно перевели и она не знала, сколько грубых шуток о чернокожих в нем содержится. В одном «комическом» эпизоде, особенно оскорбительном и к тому же занимавшем немало экранного времени, Папиту проваливалась в угольную яму, а испуганной старушке казалось, что она увидела черта; потом Жозефина падала в бочку в мукой, и той же старушке казалось, что перед ней привидение.

Вульгарность сценария усугублялась нелюбовью Жозефины к съемкам; она так и не смогла перебороть свою неприязнь к кино. Ей не нравилось сниматься; подобно Диане, она мучилась под ослепляющими прожекторами и ненавидела бесконечные ожидания между сценами. К тому же обычно она являлась на съемки уже очень уставшей, ухватив лишь пару часов сна после ночной смены в клубе. Из-за усталости и раздражительности она не только плохо себя вела – ее было очень трудно снимать. На премьере, состоявшейся 30 декабря 1927 года, Жозефина плакала, не узнавая себя в «безобразной дуре» на экране. На съемочной площадке никто не догадался попросить ее слегка умерить ее обычную сценическую манеру; на экране ее комические ужимки – улыбка с закатыванием глаз, неуемная энергия – казались маниакальными и даже пугающими.

Жозефине хотелось как можно скорее стать зрелой артисткой, но этот путь отнимал слишком много времени и сил. Божественная слава великих звезд казалась недостижимой. Недавно умерла Флоренс Миллс: по официальной версии – от неудачной операции на аппендиксе, но, скорее всего,