Лидия Чуковская - Прочерк

Март 1945

* * *

С тех пор как я живу ничьяВ суровом вихре лет, —Легко струится жизнь моя,Но жизни больше нет.Она осталась за чертойДалекой той весны,Улыбки той и песни той,Что в прах превращены.

Май 1945

* * *

Теперь я старше и ученей сталаИ прятаться умею от тоски.А может, и она слегка устала,И ей за мной гоняться не с руки.Как бы там ни было, мы разминулись с нею,И я о том, конечно, не жалею.

Но было что-то доблестное в ней,Пронзительное что-то и живое,Как зыбкой ночью очерк кораблей…Сказать попроще — что-то молодое.

Теперь она ушла и горе увела.Но горе было все, чем я жива была.

Июнь 1945

* * *

Мне б вырваться хотелось из себяИ кем-нибудь другим оборотиться.Чтоб я — хотя б на миг один! — была не я,А камень, или куст, или синица.Ведь куст не помнит города того,Бездымных труб из моего окошка.Он вообще не помнит ничего.От памяти я отдохну немножко.А там опять — в постылый, мертвый путь.Иду, иду, иду — а все на месте.Никак за угол тот не завернуть,Где страшные меня настигли вести.

Февраль 1946

* * *

Какую я очередь выстояла —Припомнить и то тяжело,Какой холодиной неистовоюМне бедные руки свело.Какими пустынными стонамиСквозь шум городской он пророс,Далекими, смутно-знакомыми, —Бензином пропахший мороз!Какие там мысли оброненыИ ветром гудят в проводах.Какие там судьбы схороненыВ широких безмолвных снегах.

1947

НАД КНИГАМИ

Каюсь, я уже чужой судьбою —Вымышленной — не могу дышать.О тебе, и обо мне с тобою,И о тех, кто был тогда с тобою,Прежде, чем я сделаюсь землею,Вместе с вами сделаюсь землею,Мне б хотелось книгу прочитать.

1947

* * *

Я не посмею называть любовьюТу злую боль, что сердце мне сверлит.Но буква «М», вся налитая кровью,Не о метро, а о тебе твердит.И семафора капельки кровавы.И дальний стон мне чудится во сне.Так вот они, любви причуды и забавы!И белый день — твой белый лик в окне.

1947

* * *

Мы опять повстречались, деревья и снег!Я люблю вас, пушистые ветки.Одиночество — словно родной человек.На сугробах колючки и метки.Мы с тобою еще помолчим, тишина!Белым снегом умоемся, совесть!По следам разберемся, про что там она —Пережитого вьюжная повесть.

1971

РАССВЕТ

М.1Уже разведены мосты.Мы не расстанемся с тобою.Мы вместе, вместе — я и ты,Сведенные навек судьбою.Мосты разъяты над водой,Как изваяния разлуки.Над нашей, над твоей судьбойНева заламывает руки.А мы соединяем их.И в суверенном королевствеСкрепляем обручальный стихБлаженным шепотом о детстве.Отшатывались тени зла,Кривлялись где-то там, за дверью.А я была, а я былаПолна доверия к доверью.Сквозь шепот проступил рассвет,С рассветом проступило братство.Вот почему сквозь столько лет,Сквозь столько слез — не нарыдаться.Рассветной сырости струя.Рассветный дальний зуд трамвая.И спящая рука твоя,Еще моя, еще живая.2Куда они бросили тело твое? В люк?Где расстреливали? В подвале?Слышал ли ты звукВыстрела? Нет, едва ли.Выстрел в затылок милосерд:Вдребезги память.Вспомнил ли ты тот рассвет? Нет.Торопился падать.

1940–1979

МУЗЫКА

М.1Я музыкой жива. Она сестра разлуки.Последний взмах — нет, не смычка, платка.В последний раз расставшиеся руки,И окна, тронувшиеся без звонка.И пауза — во всю длину перрона(Светлым-светло, а не видать ни зги).И у покачивающегося вагонаКарениной предсмертные шаги.1979–19812Отмыкай мою душу скрипичным ключом. Где же флейты?Паровозных гудков заглуши несмолкающий вой.Никогда не поверю, хоть режь ты меня, хоть убей ты,Никогда не поверю, что мертвый ты, а не живой.Вынимай мою душу из мрака сырого колодца.(Вот и скрипка вступила, и труб неподкупная медь.)Выручай мою душу — за нее еще стоит бороться,За нее еще стоит, владея смычком, умереть.

1981

СВЕРСТНИКУ

С каждой новой могилойНе смиренье, а бунт.Неужели, мой милый,И тебя погребут?Четко так молоточкиБьют по шляпкам гвоздей.Жизни точные точкиИ твоей, и моей.Мы ведь сверстники, братствоИ седин, и годин.Нам пора собираться:Год рожденья один.Помнишь детское детство?Школа. Вместе домой.Помнишь город в наследство —Мой и твой, твой и мой?Мерли кони и люди,Глад и мор, мор и глад.От кронштадтских орудийВ окнах стекла дрожат.Тем и кончилось детство.Ну а юность — тюрьмой.Изуверством и зверствомЗрелость — тридцать седьмой.Необъятный, беззвучный,Нескончаемый год.Он всю жизнь, безотлучный,В нашей жизни живет.Наши раны омылаСвежей кровью война.Грохотала и выла,Хохотала она.

… О чистые слезы разлукиНа грязном вагонном стекле.О добрые, мертвые рукиНа зимней, промерзшей земле…

«Замороженный ад» —Город-морг, Ленинград.

Помнишь смерть вурдалака —И рыданья вослед?Ты, конечно, не плакал.Ну и я — тоже нет.Мы ведь сверстники, братья.Я да ты, ты да я.Поколенью объятьяОткрывает земля.Поколенью повинных —Поголовно и сплошь.Поколенью невинных —Ложь и кровь, кровь и ложь.Поколенью забытых(Опечатанный след).Кто там кличет забитых?Нет и не было! Нет!

Четко бьют молоточки.Указанья четки:

«У кого там цветочки?Эй, давайте венки!»В строй вступает могила.Все приемлет земля.Непонятно, мой милый,Это ты или я.

Март — апрель 1984