Атомный век Игоря Курчатова - Александр Анатольевич Цыганов

модели бомбы государственные деньги и принадлежавшее государству время!

Так и получил трижды Герой Социалистического Труда Игорь Васильевич Курчатов строгое взыскание.

Впрочем, Малышеву надо отдать должное: как умный человек и грамотный инженер, он умел воспринимать аргументы. И, утолив свой гнев, он всё же внял курчатовским доводам и пошёл на компромисс: не снимая поставленной правительством задачи усовершенствовать «слойку», Вячеслав Александрович не стал препятствовать работам над «третьим вариантом» и разрешил вести «поисковые» работы не только теоретически, но и практически.

Что же, по прошествии времени (и перевода В.А. Малышева в мае 1955 года на должность председателя Государственного комитета Совета Министров СССР по новой технике) Игорь Васильевич мог с удовлетворением вспоминать о том своём упрямстве. О том их упрямстве! Ибо они доказали свою правоту делом: за пару лет в Сарове конструкцию бомбы до настоящего термоядерного статуса дотянули. Техническая разработка нового изделия была закончена 3 февраля 1955 года, первый экспериментальный образец был изготовлен к осени, а 22 ноября новый термоядерный заряд, получивший название РДС-37, был испытан. И мощность взрыва оценили в 1,6 мегатонны. В полтора раза больше, чем требовалось!

«Близнец» «Царь-бомбы» в музее РФЯЦ-ВНИИЭФ.

[Фото автора]

Причём впервые силу Изделия, сконструированного на эквивалент в 3 мегатонны, пришлось не повышать всеми усилиями, а специально снижать, заменив часть термоядерного горючего на инертное вещество. Потому что конструкцию создали такой, что был открыт надёжный путь к созданию термоядерных взрывных устройств почти неограниченной мощности. И «почти» – только потому, что никто не собирался доводить мощность взрыва до того, чтобы одной бомбой спалить всю планету…

Кстати, именно опасение, как бы такая сила не сотворила с планетой последний Армагеддон, заставило ответственных людей в 1961 году убедить Н.С. Хрущёва и военных ограничиться при испытаниях «Царь-бомбы» половиной из заложенной в неё мощности – 50 мегатоннами вместо ста. И то на самом деле «изделие 602» выдало около 58 мегатонн в тротиловом эквиваленте. Световая вспышка от взрыва наблюдалась в радиусе 1000 километров, ударная волна от взрыва трижды обежала земной шар, а грибовидное облако диаметром 20 километров достигло высоты 67 километров.

Правда, Игорь Васильевич Курчатов этого торжества своего дела уже не увидел…

Часть 9

Апогей

Глава 1

К-3

Вячеслав Александрович Малышев, заправлявший теперь Атомным проектом вместо Лаврентия Павловича, – практически ровесник Курчатова. В войну ведал всей танковой промышленностью СССР, по сути, он и выковал тот танковый щит, который во многом и вытянул Победу.

И новичком в атомных делах Малышев тоже не был. Он ещё в качестве зампреда Совмина СССР и председателя Госкомитета по внедрению передовой техники в народное хозяйство, а главное – главы второй секции Инженерно-технического совета при Спецкомитете по проектированию и сооружению заводов «типа 3» имел самое непосредственное отношение к строительству комбината № 813. Того самого, где Кикоин выращивал уран-235 газодиффузионным методом.

По загадочным извивам судьбы Малышеву пришлось дважды вступать в руководство новыми ведомствами в роковые моменты: в день смерти Сталина 5 марта 1953 года он стал главою Министерства транспортного и тяжёлого машиностроения СССР, а 26 июня, в день ареста Берии, возглавил новообразованное на месте ПГУ Министерство среднего машиностроения. Понятно, что решения готовились задолго до, но совпадения подобного рода поневоле заставляют задуматься о загадочных шутках мадам Истории…

Он был – или считался, что на ледяных вершинах власти одно и то же, – «человеком Маленкова». Как и Первухин, кстати. И покуда Маленков был в силе – под Сталиным, в триумвирате ли с Берией и Хрущёвым, в дуумвирате ли с Хрущёвым, – были в силе и «его» люди. Когда же в феврале 1955 года Хрущёв довершил государственный переворот 1954 года переворотом дворцовым и отстранил Маленкова от руководства правительством, с поста министра среднего машиностроения был смещён и В.А. Малышев.

Но в конце 1940‐х – начале 1950‐х годов сам Сталин ему благоволил. Вячеслав Малышев был вхож к вождю как никто из равных ему руководителей второго эшелона. Что и помогло тогда, в 1952 году, фактически через голову Берии пробить подготовленное в ПГУ и Минсудпроме постановление правительства о создании в СССР первой атомной подлодки. И на два года его перевели на руководство судостроительной промышленностью.

Вроде бы неожиданно? Отнюдь. Будем честны – хорошие корабли в СССР строить не умели. Утрачены оказались многие компетенции, коими владели ещё до революции, хотя и тогда, опять же честно скажем, русское кораблестроение звёзд с неба не хватало. Во Вторую мировую войну флот, несмотря на немногие героические эпизоды, показал себя откровенно жалко. Как из-за объективной своей немощи, так и из-за бессмысленного и, как показали боевые действия, безнадёжного стремления адмиралов уберечь немногочисленный тоннаж. А послевоенные контрибуции не могли возместить тяжёлые потери, всё равно понесённые флотом.

А тут единственную мощную сухопутную враждебную державу как военную силу ликвидировали, зато оказались в конфронтации с двумя морскими. И без флота.

Вот и начали моряки требовать от политического руководства хотя бы подлодок. В бесконечных желательно количествах.

И во главе судостроения понадобился человек, обеспечивший в годы войны производство почти 100 тысяч танков и самоходок, да ещё внедривший по ходу дела минимум десяток их новых моделей, не говоря о модификациях.

Так что Курчатову с Александровым было к кому обратиться, когда в 1948 году они загорелись идеей поставить атомный котёл на корабль. Точнее, заявить тему на научно-техническом и инженерно-технических советах и получить для неё влиятельного союзника. А кого ещё из этих инженер-генералов? Ванников не очень, Завенягин – да, но он больше по фундаментальным делам, Берия понятно куда гнёт и нагибает. А Малышев к тому же нарком транспортного машиностроения СССР, и все понимают, что не автобусами он там у себя занимается.

Жаль, в танк атомный котёл не влезает…

А подводная лодка в качестве первого приложения сил – объект более чем достойный. К тому же у обоих академиков со времён участия в размагничивании кораблей осталась самая благоприятная помять о работе с моряками.

С.М. Фейнберг.

[НИЦ «Курчатовский институт»]

В итоге, как только провели испытания первой бомбы и натиск Лаврентия Палыча на время ослаб, в ноябре 1949 года на НТС ПГУ был заслушан Савелий Моисеевич Фейнберг. Их, можно сказать, совместная с Анатолиусом креатура.

Савелий обосновал, какой примерно должен быть котёл для атомной подлодки, какая потребуется там защита от нейтронного и гамма-излучения и что эта дорогая и сложная ядерная энергетическая установка может дать. Рабочим телом для вращения турбины должен был становиться пар, выходящий из второго контура, температурой 480 °C при давлении 100 кгс/см2. Размеры всего вписывались в корпус диаметром 6,6 метра. Вес всей конструкции составит 360 тонн.

А дать такая атомная энергетическая установка (АЭУ) может в паре с двигателем мощностью 50 000 кВт