Андрей Платонов - Публицистика

Надо стремиться к синтезу элементов слова, тогда оно получает величайшую ценность и по своей энергии становится близким к действительности.

Люди пересоздают природу сообразно своим желаниям, т. е. внутренней необходимости. В этом сущность всякого искусства. Но они начали не прямо с переустройства самой действительности, а с более легкой, с более посильной работы, — с переустройства символов, образов, теней этой действительности, напр., со слов.

Организация символов природы слов, сообразно желанию, внутренней необходимости, — вот что есть поэзия пролетарской эпохи.

Рядом с организацией символов действительности шла работа и по организации, по преображению самой действительности, самой материи. Но это именно была работа, а не искусство, — настолько слаба она была и еще не соответствовала силам людей и настолько жалки были ее результаты.

Поэзия после пролетарской эпохи будет не организацией символов, призраков материи, а организацией самой материи, изменением самой действительности.

Пролетарская поэзия есть преображение материи, есть борьба с действительностью, бой с космосом за его изменение соответственно внутренней потребности человека.

Наша поэзия есть действительное, а не мысленное преображение вселенной, отвечающее свободному желанию, т. е. внутренней необходимости человечества.

Принцип истории, принцип перехода от отвлеченного к конкретному, от головного к настоящему тут выдержан до конца.

Пролетарское и коммунистическое человечество это не человечество капитализма: оно в тысячи раз сильнее последнего, и ему будет по силам переход от легкой работы над духом, над призраком действительности к неимоверному труду над самой действительностью.

Конечно, и образ действительности, как слово, есть часть действительности, но это поверхность действительности, а мы спускаемся в ее недра, и труд, напряжение наше безмерно возрастают.

Работа пролетариев над материей в мастерских может быть названа началом пролетарского искусства. Но настоящее полное пролетарское искусство только идет. Оно придет, когда человек станет волшебником материи, когда природа будет звучать голубой музыкой в его неустанных руках, когда он из раба действительности станет господином, влюбленным в свою работу.

Сейчас мы во многом только приспособляемся к природе, изменяя свои сокровенные желания, где поперек им встают гранитные законы.

Сейчас мы убого, по-нищенски работаем в своих мастерских со слабыми машинами над организацией материи. Вот когда мы построим такие чудесные машины, которые будут разумнее человека в своем творчестве, для которых не будет существовать непреодолимых сопротивлений и законов, которые будут играть бесконечно покорной природой, как веселый ребенок, — вот тогда будет пролетарское всечеловеческое неимоверно прекрасное искусство.

Мы только подходим к нему.

Изобретение машин, творчество новых железных, работающих конструкций, — вот пролетарская поэзия.

Раньше мы сковывали в тиски чувства, слова и называли это ритмом. Теперь мы сковываем материю в тиски сознания, и это есть ритм пролетарской поэзии.

Каждая новая машина — это настоящая пролетарская поэма. Каждый новый великий труд над изменением природы ради человека — пролетарская, четкая, волнующая проза. Величайшая опасность для нашего искусства — это превращение труда — творчества в песни о труде.

Электрофикация — вот первый пролетарский роман, наша большая книга в железном переплете. Машины — наши стихи и творчество машин — начало пролетарской поэзии, которая есть восстание человека на вселенную ради самого себя.

Анкета

ВСЕРОССИЙСКИЙ СЪЕЗД ПРОЛЕТАРСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ[10]

1. Фамилия, имя, отчество

Платонов (Климентов) Андрей Платонович

2. Возраст

21 год

3. Национальность

великоросс

4. Где проживаете в настоящее время (точный адрес)

Воронеж, Кольцовская, 2

5. Место рождения-приписки: губернии, уезда (подробно)

Воронежской губернии и уезда

6. Кто были ваши родители, их происхождение и профессии

отец — слесарь, мать — дочь ремесленника

7. Ваше семейное положение (подробно)

холост, имею на содержании малолетних братьев и сестер

8. Ваша профессия раньше и теперь

раньше рабочий без специальности, теперь электрик

9. Состоите ли в Красной Армии

нет

10. В каком учреждении или предприятии работаете и какую должность занимаете

учусь на электротехническом курсе и работаю в газетах

11. Ваше образование (подробно: школы, курсы, кружки и т. п.)

низшая школа

12. Ваша партийность и с какого года в партии

кандидат в РКП

13. Участвовали ли в революционном движении, где и когда

нет

14. Подвергались ли репрессиям до Октябрьской Революции, если подвергались, то каким и когда

нет

15. Когда начали заниматься литературной работой (в каком возрасте)

с 12–14 лет

16. Какие препятствия мешали или мешают вашему литературному развитию

низшее образование, неимение свободного времени

17. В каких местностях России и заграницы вы бывали

бывал в Донской области маленьким

18. В каких литературных кружках и студиях состояли и участвуете теперь

в Воронежском Союзе Пролетарских Писателей

19. Участвуете ли в работе Пролеткульта, если да, то в чем выражается ваша работа

—

20. Печатались ли, если да, то в каких изданиях и когда

печатался в 1918-19-20 гг. в газетах "Воронежская Коммуна" и "Красная Деревня"

21. Имеются ли отдельные книжки ваших произведений, если да, то где и когда изданы

нет

22. Какие писатели оказали на вас наибольшее влияние

никакие

23. Каким литературным направлениям сочувствуете или принадлежите

никаким, имею свое

<1920>

Из писем Андрея Платонова[11]

Я родился в слободе Ямской, при самом Воронеже. Уже десять лет тому назад Ямская чуть отличалась от деревни. Деревню же я до слез любил, не видя ее до 12 лет. В Ямской были плетни, огороды, лопуховые пустыри, не дома, a хаты, куры, сапожники и много мужичков на Задонской большой дороге. Колокол «Чугунной» церкви был музыкой слободы, его умилительно слушали в тихие летние вечера старухи, нищие и я. A по праздникам (мало-мальски большим) устраивались свирепые драки Ямской слободы с Чижевской или Троицкой (тоже пригородные слободы). Бились до смерти, до буйного экстаза, только орали: «Дай духу!». Это значит, кому-нибудь дали под сердце, в печенку, и он трепегал, белый и умирающий, и вокруг него расступались, чтобы дать ход ветру и прохладе. И опять шла драка, жмокающее месиво мяса…