Овидий Горчаков - Внимание - чудо-мина !

Полковник живо вспоминает указания командующего, разговор на ту же тему с членом Военного совета, с секретарем обкома, с которым он, Маринов, детально согласовал план минно-заградительной операции. И вот теперь эти слова старого рабочего, идущие от самого сердца.

- Спасибо вам, отец, - медленно, торжественно произносит полковник. Эти слова для всех нас - священный народный наказ.

Этот разговор и все увиденное им в тот день на харьковских заводах потом долго не выходит из головы полковника Маринова.

Он считал, что неплохо знает рабочий Харьков. Еще в начале тридцатых годов полюбил он этот большой промышленный город, герой пятилеток, Уже тогда Маринов обучал в городе будущих минеров-партизан. И все-таки в грозовую осень сорок первого он не ожидал увидеть такую самоотверженность, такой порыв. Потому, наверное, что накал самоотверженного труда достиг тогда невиданного градуса.

Первым подвигом минно-заградительной операции "Харьков" стал подвиг харьковских рабочих. Несмотря на пред-эвакуационную лихорадку, тяжелые вести с фронта, непрестанные воздушные тревоги, вопреки всем осложнениям и трудностям, рабочий Харьков с честью выполнял задание Государственного комитета обороны.

С особым огоньком работала молодежь - девчата, мальчишки допризывного возраста. На одном только заводе Коминтерна, встав на боевую вахту, две тысячи молодых героев труда втрое и вчетверо перекрыли норму. Не отставали от молодежи и убеленные сединами старики ветераны, помнившие знаменитую харьковскую маевку 1900 года, ту самую маевку, о которой Ильич тепло отзывался в брошюре "Майские дни в Харькове". Многие из ровесников Климыча оставались ночевать на своем заводе, несли дежурство в отрядах и дружинах противовоздушной обороны и, думая о будущих боях за город, всерьез вспоминали харьковские баррикады пятого года.

У самого Климыча были особые планы...

Попрощавшись со всеми в КБ, полковник говорит Климычу:

- Отец! Можно вас на минутку? Не проводите к проходной?

Коля Гришин, перехватив взгляд полковника, отстает на несколько шагов в заводском дворе.

Обходя глубокую воронку от авиабомбы, полковник спрашивает:

- Подумали, Климыч, решились?

- Решился, сынок, - отвечает Климыч, окидывая взглядом двор и угловатые контуры родного завода. - Остаюсь. Если утвердят в горкоме.

- Уже утвердили, - тихо сообщает полковник. - Вы-старый минер, Климыч, а именно минеров и не хватает у нас здесь.

- Утвердили? - с довольной улыбкой переспрашивает Климыч. - Значит, снова пригодился я, старый хрен? Значит, остаюсь. Так тому и быть!

ЦИТАДЕЛЬ ГОТОВИТСЯ К БОЮ

Полковник с чувством жмет руку Климычу - большую, жесткую, как рабочая рукавица, ладонь, почти не гнущиеся, раздутые в суставах пальцы.

- В обком! - коротко бросает водителю полковник.

Утро что надо - солнечное, теплое. Полковника очень интересует погода: хорошо бы успеть закончить все земляные работы до распутицы, до заморозков. Фактор погоды может повлиять на всю операцию, серьезно сократить ее масштабы. Потому-то и радует полковника хорошая погода.

А вид городских улиц, живых, кипучих, заполненных войсками и городским людом, не радует, наводит на горькие, грустные мысли. Над городом навис дамоклов меч. Впрочем, во времена Дионисия-старшего, сиракузского тирана, приказавшего злой потехи ради повесить над своим любимцем дамоклов меч, прикрепленный к конскому волосу, никто не слышал о минах, о толе и динамите и тем более о ТОС!..

ТОС - это невидимый дамоклов меч особой секретности.

Полковник гонит от себя мрачные мысли. Уж кто-кто, а он отлично понимает всю железную необходимость задуманной Генштабом операции.

Однако надо поразмыслить, посоветоваться с генералом Олевским, с партийными руководителями республики, области, города, как лучше выполнить наказ командующего, наказ Климыча, общее требование маршала и солдата.

В обком и горком полковник Маринов заглядывает теперь почти каждый день. Здесь - мозговой центр, средоточие воли рабочего Харькова, колхозной Харьковщины, Операция "Харьков" немыслима без самой деятельной, творчески активной помощи секретаря Харьковского обкома, секретарей горкома.

Мины - далеко не единственная забота партийных вожаков, Харьков дает фронту танки и бронепоезда, самолеты и пулеметы. Каждые сутки рабочий класс Харькова шлет фронту до полутысячи реактивных снарядов для "катюш", четверть миллиона авиабомб, семь тысяч артиллерийских снарядов.

Все для фронта!.. Даже ликеро-водочный завод и тот вместо знаменитой горилки и запеканки переключился целиком на производство бутылок с горючей смесью номер один и номер три, самовоспламеняющейся жидкостью КС. В руках смелого бойца эти бутылки - грозное оружие против танка.

Харьковская цитадель вооружала фронт, кормила его и сама готовилась к бою.

Прекрасно зная Харьков, партийные вожаки вносят значительные поправки, ценные дополнения в план минно-заградительной операции. Они отмечают на карте спецминирования самые уязвимые места автомобильных дорог и железнодорожных линий, советуются со специалистами - дорожниками и путейцами, связывают полковника со всеми нужными и знающими людьми. Они же подсказывают полковнику, как вывести из строя важнейшие предприятия военного значения, не уничтожая их. У каждого болит при этом сердце - ведь это они, коммунисты, обгоняя время, сбиваясь с ног, руководили стройками, утверждали проекты, возглавляли приемочные комиссии, отмечали как великий праздник выпуск первого трактора, ввод в действие первого синхрофазотрона...

Полковник за несколько дней крепко срабатывается с руководителями города-бойца, города-солдата. На войне все сроки предельно сжаты. Он встречает хозяев города не только в обкомовских и горкомовских кабинетах, ставших боевыми штабами, но и на заводах во время бомбежек, видит, как рабочие, воодушевленные примером руководителей, продолжают работу в цехах и под бомбами "юнкерсов". Он сталкивается с ними и за городом, на окопах, где трудятся домашние хозяйки, ставшие землекопами, где роют противотанковые рвы и эскарпы безусые комсомольцы-добровольцы - хлопцы и дивчины харьковских школ.

И, пожалуй, впервые с такой силой сознает полковник Маринов, чья жизнь и работа была прежде сурово ограничена кругом армейских забот, что кроется за словами "руководящая роль партии". Теперь он ясно понимает, что без партии, членом которой он является еще с гражданской войны, он не добьется успеха в операции "Харьков", не дождется большой победы на войне, которая еще только разгорается.

На самом полковнике Маринове лежит огромная ответственность. И он это отлично понимает.