Королева скандала - Пол Джилл

Несколько минут она, тяжело дыша, пробиралась на цыпочках по разгромленному помещению и осматривалась. Было очевидно, что все ювелирные изделия похищены, так же как и дорогие вечерние платья и пальто. Грабителя не заинтересовали расшитые кардиганы, кружевные блузки и юбки с характерным для 50-х годов орнаментом. Он оставил без внимания стеклянные флаконы от духов, плетеные вечерние сумочки, основную часть кожаных перчаток и босоножек на высоком каблуке.

Но больше всего Рэйчел расстроил бессмысленный разгром. Ей стоило большого труда создать интерьер, производящий нужное впечатление, подобрать подходящий по атмосфере свет. Ради этого она развесила на стенах нитки бус и веера, украсила стоячую вешалку шалями и боа из перьев, а кто-то все это бесцеремонно сорвал. Разбилось зеркало в серебряной оправе в стиле ар-нуво — к семи годам неудач. Кто-то разрушил ее милый уголок. Она понимала, что это вряд ли сделали для того, чтобы нанести ей личную обиду, но ощущение создавалось такое, словно это было именно так.

Рэйчел позвонила на мобильный Алексу в надежде услышать какие-то слова сочувствия, но сразу попала на автоответчик. Алекс уехал на встречу в Лондон и, должно быть, еще не вернулся. Она не стала оставлять ему сообщение об ограблении и нажала отбой. В это же время снаружи подъехала полицейская машина. Рэйчел пробралась к двери, стараясь ни на что не наступать, сняла цепочку и впустила двоих полицейских.

— У вас есть страховка? — спросила молодая женщина в полицейской форме с блокнотом наготове. Судя по ее возрасту, опыта у нее было немного. Такое пухлое симпатичное личико могло принадлежать шестнадцатилетней выпускнице школы. Зато оно выражало сочувствие.

Рэйчел кивнула. У нее была хорошая страховка.

— Это славно, — сказала женщина. — По крайней мере, сможете обратиться за выплатой. И все-таки обидно, не так ли?

— Сигнализация была выключена? — осматриваясь вокруг, уточнил мужчина постарше.

Тут Рэйчел неожиданно поняла, что не видела мигающую снаружи лампочку, как это бывает обычно, когда сигнализация работает. Она подошла к пульту управления и нахмурилась, увидев зеленую лампочку.

— Похоже, ее не включили, — заключил полицейский. — Вы уходили последней?

У Рэйчел перехватило дыхание:

— Моя сотрудница Николь была здесь в субботу.

— В кассе оставались наличные?

— Нет, мы всегда в конце дня относим деньги в банк.

В банке, который обслуживал Рэйчел и находился в двух кварталах от магазина, имелся банкомат, работающий на прием купюр.

— Нам надо поговорить с Николь, — по-деловому сказал полицейский. Для него это была лишь очередная рабочая обязанность.

Рэйчел набрала номер своей сотрудницы и по заспанному голосу Николь поняла, что разбудила ее.

— Наш магазин взломали, — сказала Рэйчел, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, — и полиция хочет поговорить с тобой. Ты смогла бы приехать сюда?

— О нет! — почти истерично взвизгнула Николь. — Ну, это не конец света, — постаралась успокоить ее Рэйчел. — Такое иногда случается.

— Господи, ты меня убиваешь, — заплакала Николь. — Я поздно закрылась в субботу и не отнесла выручку в банк. В кассе было больше двух косарей.

Рэйчел метнулась к кассовому аппарату и заглянула в ящик. Там было пусто. Деньги забрали.

Прибывшая в магазин Николь, разговаривая с полицейскими, никак не могла перестать плакать, и разобрать ее слова сквозь рыдания было нелегко.

— Прости меня, я думала, что включила сигнализацию, но сейчас не могу вспомнить, слышала ли я ее тиканье. Выйти после включения надо всего за две минуты. Я безумно спешила поскорее убраться.

Полицейские переглянулись.

— Вы могли бы показать нам, как вы ее включаете? — попросил полицейский.

Николь продемонстрировала, и оказалось, что сигнализация прекрасно работает: тиканье раздалось сразу же и продолжалось до тех пор, пока Рэйчел не ввела код для отключения.

Рэйчел не могла заставить себя встретиться глазами с Николь. В условиях страховки было ясно прописано: когда в магазине никого нет, сигнализация должна быть включена.

— Грабители могли отключить сигнализацию? — спросила она у полицейских.

— Провода нигде не перерезаны, — ответил мужчина, — а это значит, что они могли отключить ее, только зная код. Вы ведь не оставляете тут нигде бумажку с записанным кодом, верно?

Рэйчел покачала головой.

— Не думаю… — Она закусила губу. — Послушайте, у меня ведь совсем небольшой бизнес, и я не знаю, можно ли… — Она сомневалась, стоит ли наглеть до такой степени, чтобы попросить их подделать показания. — Что еще могло произойти с сигнализацией? Может быть, вы закроете на что-нибудь глаза?

Полицейский нахмурился, собираясь сделать Рэйчел строгое внушение по этому поводу, но его молодая коллега заговорила первой:

— Я очень вас понимаю. Все это весьма печально, но я советую вам не лгать страховщикам, и надеюсь, они вас поддержат. Если вы вовремя делали страховые взносы, у вас все будет хорошо.

Они попросили Рэйчел обойти магазин, прикинув, что именно пропало, и как можно скорее составить полный список украденного.

Лицо Николь блестело от слез, а в глазах была мольба о прощении.

— Можно я помогу? — упрашивала она. — Все-таки это моя вина.

— Нет, не стоит беспокоиться, — ответила Рэйчел, стараясь, чтобы ее тон был не слишком тяжелым и обвиняющим. — Я не могу ничего делать до тех пор, пока по всему магазину не снимут отпечатки пальцев, а потом я лучше разберусь тут сама. — Увлекательное, но бессмысленное занятие — подсчет товарных остатков — не даст ей расплакаться. Нельзя терять концентрацию.

Пока женщина — эксперт по дактилоскопии — посыпала все темно-серым порошком, Рэйчел изучила напечатанные мелким шрифтом условия договора со страховой компанией и убедилась, что была права: возможно, ей ничего не заплатят. У нее все перевернулось внутри. Теперь ей предстояло подсчитать свои убытки.

Рэйчел обрадовалась, когда женщина-эксперт наконец ушла и можно было проверить уцелевший товар. Она разделила его на кучки — неповрежденное, нуждающееся в чистке, поврежденное, но которое возможно починить, не подлежащее восстановлению — и принялась составлять список. Очень скоро она поняла, что унесли все самое ценное: наряды от именитых дизайнеров, за каждый из которых можно было выручить более сотни фунтов стерлингов, бальные и свадебные платья, длинные пальто, — ничего не осталось. От ювелирных изделий не уцелело и самой малости. Большая часть из них, конечно, предназначалась для украшения одежды, но все они были хорошего качества. Вор, будь то мужчина или женщина, знал, что делает. Получилось, что в общей сложности Рэйчел лишилась товара на семнадцать с лишним тысяч фунтов стерлингов, не считая двух тысяч наличными. И в ее бизнесе нельзя было просто пойти к оптовому поставщику и пополнить товарные запасы. Чтобы собрать такую коллекцию, как была, у Рэйчел ушли годы усердных поисков по огромному количеству магазинов, антикварных рынков и аукционов. Ее нельзя было восстановить за одну ночь.

Во второй половине дня поглощенная подсчетом убытков Рэйчел услышала звук открывающейся двери и, к своей неописуемой радости, увидела на пороге магазина Алекса с портфелем в руке и с выражением сочувствия на лице. Она вскочила и бросилась к нему, чтобы обнять.

— Откуда ты?!

— Мне позвонила Николь и все рассказала. Я прыгнул в первый же поезд. Бедняжечка моя.

Он поцеловал любимую в лоб и погладил по волосам. — Насколько все плохо?

— Очень плохо. — Рэйчел почувствовала ком в горле. — Я лишилась своих лучших экземпляров.

— Мне так жаль… Николь убита горем. Похоже, думает, что все это из-за нее.

— На самом деле так и есть.

Рэйчел прижалась к Алексу. Его знакомые черты и запах, от которого ей всегда становилось спокойнее.

— Не будь с ней слишком строгой. Все ошибаются, — сказал он, склонив голову набок. Он знал Николь гораздо дольше, потому что они вместе учились в художественном колледже и некоторое время даже жили в одной квартире. Рэйчел с Алексом познакомились на ее дне рождения восемнадцать месяцев назад. — Ты сможешь все уладить?