Зорге и другие. Японские тайны архивных дел - Александр Евгеньевич Куланов

своеобразие поведения пассионариев из Советского Союза в стране самураев:

«В дополнение к моему сообщению о том, что руководитель экспедиции помощи пострадавшим от японского землетрясения тов. Батис[14] сам заявлял, что хотел прорваться в район землетрясения, чтобы соединиться с революционными рабочими, и что в определённые часы дня все бывшие на пароходе “Ленин” пели “Интернационал” и революционные песни, а японские коммунисты с парохода перекликались с матросами японских судов (перед этим японской стороне было заявлено, что японцев на борту «Ленина» нет. – А. К.), позволю себе указать ещё на следующий факт, показывающий, как неосторожно набирался персонал на пароходе “Ленин”.

При корреспонденте РОСТА тов. Антонове в бытность его в Японии находился переводчик, некий Мацокин. Тов. Антонов его уволил за саботаж и за бестактные заявления японцам. После этого произошёл недопустимый факт: этот самый Мацокин оказался в составе персонала на пароходе “Ленин”. Он после этого из Владивостока приехал в Цуругу, где сделал японской печати совершенно провокационное сообщение, а именно заявил, что отказ японских властей допустить участие персонала “Ленин” в деле помощи объясняется отчасти поведением российского делегата, бывшего на “Ленине”.

Мацокин дальше заявил, что российский делегат Батис говорил, что пароход “Ленин” прибыл для поддержки революции в Японии. Передавая это провокационное сообщение Мацокина, газета “Осака майнити”объясняет, что он был раньше сотрудником тов. Антонова, представителя РОСТА. И другие газеты ссылались на Мацокина.

Я считаю факт присутствия на “Ленине” этого типа ярким доказательством того легкомыслия, с которым к экспедиции помощи отнеслись её устроители»18.

Разозливший Чичерина, легкомысленный, дерзкий и не в меру разговорчивый Николай Петрович Мацокин, ставший одним из тех, кто сорвал доставку помощи и коммунистов из Советской России в Японию, был к тому времени хотя и молодым, но уже известным японоведом. Окончил Восточный институт во Владивостоке, но из-за личных причин диплом смог получить только четыре года спустя. Работал переводчиком на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД), учился в Японии, где одновременно как драгоман[15] участвовал в российско-японских переговорах, за что удостоился японского ордена. После революции жил то в России, то в Китае, то в Японии. Нигде подолгу не останавливался, из-за неуживчивого характера одно за другим теряя места. Суть своего взгляда на мир Мацокин высказал в одном из своих произведений, названном «Дерзновения»: «Будь силён – вот единственный долг человека. Будь силён – вот что следовало бы сказать всякому, появляющемуся на свет». Со временем Мацокин стал секретным сотрудником Иностранного отдела ОГПУ, где числился под псевдонимом «Профессор». До конца дней – его расстреляли в октябре 1937 года на Бутовском полигоне – он оставался человеком сколь образованным и оригинальным, столь и неуживчивым и скандальным, немало навредившим другим, но, кажется, больше всего – себе19.

Чичерин же в результате инцидента с «Лениным» в Японии приобрел ещё один опыт взаимодействия с новой властью, который позже позволит ему написать в профессиональном «завещании» своему преемнику на посту наркома: «Из наших, по известному, шутливому выражению, “внутренних врагов” первый – Коминтерн. До 1929 г. неприятностей с ним хоть и было бесконечно много, но в общем удавалось положение улаживать и преодолевать миллионы терзаний».

Чичерин старался как мог преодолевать терзания и, если бы всё, что он делал, а тем более предлагал было доведено до конечной стадии исполнения, возможно, и наши отношения с Токио были бы несколько иными. Пример тому – записка наркома в Политбюро ЦК ВКП(б) с программой по укреплению и развитию гуманитарных связей между СССР и Японией20.

Поддержать, оживить и расширить

Эта записка (в таком неформальном стиле на вершине раннего советского политического истеблишмента именовались многие важные государственные документы, не дошедшие до оформления в официальный стиль) была представлена Чичериным 7 мая 1926 года. Она стала ответом на поручение Коллегии НКИД (высшего органа руководства советской дипломатией) «выработать систему мер для подготовки будущего соглашения с Японией». Имелось в виду Торговое соглашение, над которым как раз тогда – весной 1926 года – работали. При Главном концессионном комитете, занимавшимся вопросами торгово-экономического сотрудничества с зарубежными странами, под руководством уже опального в то время экс-демона революции Льва Троцкого была создана специальная комиссия, разработавшая конкретные меры по развитию этого сотрудничества. В их числе имелась и такая рекомендация: «п. 19. Сейчас общих переговоров с Японией не начинать, а сосредоточить внимание на фактическом улучшении отношений путём проведения всех намеченных выше мероприятий и путём соответственного воздействия на японское общественное мнение, поручив НКИД разработать соответственную систему мер»21.

Отвечая на этот пункт, коллегия наркомата во главе с Чичериным подготовила следующий документ:

«7 мая 1926 г.

В Политбюро ЦК ВКП(б)

Копии: членам Политбюро и т.т. Трилиссеру[16], Радеку[17] и Войтинскому[18]

Коллегия НКИД, исполняя данное ей поручение выработать систему мер для подготовки будущего соглашения с Японией, приняла нижеследующую программу, в которую включены поправки т. Коппа[19].

I. Мероприятия общего характера

1) В Харбине[20] как главном источнике яп[онской] информации о нас необходимо создать атмосферу содружества и доброжелательности в отношении находящихся там в большом количестве яп[онских] журналистов, коммерсантов и официальных лиц.

До настоящего же времени наши взаимоотношения с ними сводились к разжиганию и без того враждебных отношений.

2) Дать директивы дальневосточным советским органам в отношении необходимости создания более дружественной для японцев атмосферы в Хабаровске, Владивостоке, Николаевске и др[угих] городах, чем это наблюдается в настоящее время.

3) Поддерживать благоприятную обстановку для яп[онских] журналистов и корреспондентов в Москве, аккуратно и доброжелательно снабжать их материалами, регулярными сведениями и т. п.

II. Конкретные мероприятия для данного момента

1) Издание 2—3-х литературно-художественных сборников в Москве на русском яз[ыке], в Токио на японском в целях взаимного ознакомления с новейшей литературой. Тов. Копп сообщает, что можно будет найти подходящую японскую издательскую фирму для заключения с ней соответствующего договора.

2) Использовать нашу печать для информации о Японии путём печатания ряда статей.

3) Издание научного журнала по краеведению и географии нашего Дальнего Востока и Японии с привлечением японских научных сил к этой работе.

4) При участии НКЗдрава[21] – совместное издание медицинского журнала.

5) Регулярное снабжение через наше полпредство японских иллюстрированных изданий нашими снимками и пояснениями к ним. До сих пор в этом отношении почти всё заполняет Америка.

6) Посылка в распоряжение полпредства в Токио избранных кинофильмов бытового и иного характера, которые можно было бы демонстрировать или публично, или перед специально приглашёнными.

7) Теперь же приступить к подысканию подходящих кандидатов из числа наших крупных научных величин в целях посылки в Японию для чтения лекций в университете в течение 1—2-х семестров. Весьма желательной была бы командировка в Японию физика Иоффе[22] и академика Лазарева[23].

Кроме этого, в зависимости от возможностей