Петр Чайковский - Ада Григорьевна Айнбиндер

семейства. Она умерла в полном расцвете лет, совершенно неожиданно, от холеры, усложнившейся другой болезнью. Каждая минута этого ужасного дня памятна мне, как будто это было вчера»[67].

Музыка

Вспоминая годы учебы, Чайковский писал: «Мои занятия музыкой в течение девяти лет, которые я провел в этом училище, были весьма незначительны. В нем имелись музыкальная библиотека, музыкальная комната и даже учитель фортепиано. Этот последний, однако, прошел мимо ученика, который нуждался только в толчке, чтобы двинуться вперед; так что ни о каком прогрессе не могло быть и речи. И когда я возвращался во время каникул в родительский дом, там также совершенно отсутствовала музыкальная атмосфера, благоприятная для моего музыкального развития: ни в школе, ни в семье никому не приходило в голову представить меня в будущем кем-либо кроме государственного служащего!»[68] И все же Петр Ильич несколько недооценивал тот этап своего развития как музыканта, который он прошел в этот период.

Музыка со времени основания училища занимала большое место в жизни воспитанников. Основатель учебного заведения – принц Ольденбургский – был страстным любителем музыки, к тому же автором ряда музыкальных сочинений, которые исполнялись публично. Принц был горячим поклонником творчества Роберта Шумана. Когда немецкий композитор приезжал в 1844 году в Россию, для него и его супруги, известной пианистки Клары Шуман, был устроен концерт в Училище правоведения. В своих записках Клара отмечала: «Вечером пошли… на концерт Училища правоведения, куда нас пригласил принц Ольденбургский (шеф этого учебного заведения). Все исполнители этого концерта были учащиеся-правоведы, для которых принц ввел обучение музыке, чтобы они в свободное время были заняты полезным делом»[69].

В годы обучения Чайковского сначала его учителем музыки был Яков Карелль. Князь Владимир Мещерский, однокашник Петра, вспоминал: «Наш учитель, белый как лунь старик-немец Карелль, просиживал уже часы со своим любимым учеником Петром Чайковским, любуясь зачатками его таланта и его страстным прилежанием в фортепианной игре»[70]. В 1853 году Карелля сменил Франц Беккер, происходивший из семьи фортепианных мастеров – основателей знаменитой фортепианной фабрики.

Чайковский участвовал в училищном хоре. Для воспитанников, имевших певческий голос, это являлось обязательным. Хором руководил известный хоровой дирижер и композитор Гавриил Якимович Ломакин. Правда, занятия нельзя было назвать систематичными, скорее «спевками». Тем не менее, учитель «следил за развитием общего исполнения и довел его в Училище до возможного, при условии постоянной перемены состава, совершенства»[71]. Что же касается Чайковского, то «сначала прекрасное сопрано мальчика, а потом необыкновенная музыкальность его все-таки были замечены Ломакиным, но ровно настолько, чтобы дорожить его присутствием в хоре, поэтому даже во время юношеского перехода голоса Петр Ильич не переставал быть певчим»[72]. Одним из самых светлых воспоминаний Чайковского об училище было пение в трио «Ис полла эти, деспота»[73] в День памяти святой великомученицы Екатерины. Это было одно из самых светлых воспоминаний Петра Ильича. Много лет спустя он писал: «Но как мне памятен этот день по училищному празднику! Не знаю, как теперь, а в мое время в Екатеринин день у нас служил литургию ежегодно митрополит. С самого начала учебного курса мы готовились к торжественному дню. Певчие в мое время были очень хорошие. Когда я был мальчиком, у меня был великолепный голос – сопрано, и я несколько лет сряду пел первый голос в трио, которое на архиерейской службе поется тремя мальчиками в алтаре при начале и конце службы. Литургия, особенно при архиерейском служении, производила на меня тогда (а отчасти и теперь еще) глубочайшее поэтическое впечатление. И в самом деле, если внимательно следить за служением, то нельзя не быть тронутым и потрясенным этим великолепным священнодействием. Как я гордился тогда, что пением своим принимал участие в службе! Как я бывал счастлив, когда митрополит благодарил и благословлял нас за это пение! Потом нас обыкновенно сажали за один стол с митрополитом и принцем Ольденбургским. Затем отпускали домой, и что за наслаждение было прийти домой и гордиться перед домашними своими певческими подвигами и благосклонным вниманием митрополита! Потом целый год вспоминался чудный день и желалось скорейшее повторение его»[74].

В училище существовала практика назначать кого-то из учеников выпускного класса регентом хора, «…на нем лежала не только обязанность чисто музыкальная. Приходилось собирать товарищей на спевки, для чего… требовался авторитет старшего по годам и положению в Училище»[75]. Два месяца осенью 1858 года обязанности регента исполнял Чайковский. Однако вскоре его сменил другой воспитанник, так как он «не проявил ни умения, ни охоты командовать»[76].

Все же незаурядные музыкальные способности Петра были очевидны всем, кто его окружал. Его друг адвокат Владимир Николаевич Герард вспоминал: «Я отлично помню, как после спевок в Белом зале, по уходе Ломакина, Петр Ильич садился за фисгармонию и фантазировал на заданные темы. Можно было указать ему какую-нибудь мелодию, и он без конца варьировал ее. Главным образом темами для этих импровизаций были недавно слышанные новые оперы»[77].

Другой юрист-однокашник, Федор Иванович Маслов, также вспоминал о музыкальных опытах Чайковского того времени: «В музыкальном отношении среди товарищей Петр Ильич, конечно, занимал первое место, но серьезного участия к своему призванию в них не находил. Нас забавляли только музыкальные фокусы, которые он показывал, угадывая тональности и играя на фортепиано с закрытой полотенцем клавиатурой. Со дня поступления он был певчим и первые три года состоял во вторых дискантах, для которых был запевалой. Это было необходимо, потому что туда ставили дискантов, плохих по голосу и слуху. Соседство фальшививших товарищей причиняло ему страдание»[78].

Одновременно Чайковский, как и многие другие соученики, также имел домашнего учителя музыки. В 1855–1858 годах Петр занимался у известного немецкого пианиста и педагога Рудольфа Кюндингера. Это были уроки игры на фортепиано, также и по теоретическим предметам.

Уже будучи всемирно известным композитором Чайковский с большим уважением и благодарностью вспоминал занятия у Кюндингера: «В возрасте 10 лет меня отвезли в С. Петербург и поместили в Императорское Училище правоведения, где я пробыл 9 лет, не занимаясь серьезно музыкой, хотя в конце этого периода мой отец устроил мне уроки с одним превосходным пианистом, жившим в Петербурге, г-ном Рудольфом Кюндингером. Этому выдающемуся артисту я обязан тем, что понял, что мое подлинное призвание – музыка; это он сблизил меня с классиками и открыл мне новые горизонты моего искусства»[79]. Кюндингер заботился и об общем развитии своего ученика, тем самым сыграл важнейшую роль в его становлении как музыканта и будущего композитора. Чайковский вспоминал: «Он был первым, кто стал брать