Жизнь и творчество Михаила Булгакова. Полный лексикон - Борис Вадимович Соколов

что ранней редакцией М. послужил рассказ «Недуг». В письме Булгакова Н.А. Булгаковой в апреле 1921 г. содержалась просьба сохранить ряд оставшихся в Киеве рукописей, включая «в особенности важный для меня черновик «Недуг». Ранее, 16 февраля 1921 г. в письме двоюродному брату Константину Петровичу Булгакову в Москву автор М. также просил среди других черновиков в Киеве сохранить этот набросок, указывая, что «сейчас я пишу большой роман по канве «Недуга». В последующем черновик М. вместе с другими рукописями был передан Н.А. Булгаковой писателю, который их все уничтожил. Скорее всего, под «Недугом» подразумевался морфинизм главного героя, а первоначально задуманный роман вылился в большой рассказ (или небольшую повесть) М.

«Москва 20‐х годов»

Фельетон. Опубликован: Накануне. Берлин – М., 1924, 27 мая; 12 июня (это последний фельетон Булгакова в «Накануне»). Вошел в сборник: Булгаков М. Трактат о жилище. М.-Л.: Земля и фабрика, 1926 (Библиотека сатиры и юмора) (в сборнике М. 20‐х г. напечатана под названием «Трактат о жилище» и с сокращениями). В фельетоне, в частности, описана квартира на Патриарших прудах (М. Бронная, 32, кв. 24), где жил знакомый писателя Иван Павлович Крешков, а также находившаяся неподалеку (М. Козихинский пер., 12, кв.12) квартира упоминаемой в фельетоне Зины – булгаковской знакомой Зинаиды Васильевны Коморской. Отметим, что именно в этом районе Москвы позднее развернется действие московских сцен романа «Мастер и Маргарита». Главная тема М. 20‐х г. – жилищный кризис. Его Булгакову довелось испытать на себе, когда вначале пришлось долго добиваться вселения в одну из комнат квартиры № 50 в доме № 10 по Б. Садовой (Нехорошая квартира), а потом жить в ней с малоприятными соседями. И в дальнейшем, даже после въезда в трехкомнатную кооперагивную квартиру в писательском доме (Нащокинский пер, 3–5, кв. 44) в 1934 г., Булгаков не был удовлетворен своими жилищными условиями, и обещание МХАТа предоставить новую квартиру было важным стимулом для начала его работы над пьесой «Батум» в 1938 г.

В М. 20‐х г. обнаруживающая важные параллели с более значительными булгаковскими произведениями. Так, образ соседа пьяницы и дебошира Василия Ивановича: «Клянусь всем, что у меня есть святого, каждый раз, как я сажусь писать о Москве, проклятый образ Василия Ивановича стоит передо мною в углу. Кошмар в пиджаке и полосатых подштанниках заслонил мне солнце! Я упираюсь лбом в каменную стену, и Василий Иванович надо мной как крышка гроба», узнается в «Белой гвардии», когда Алексею Турбину во сне является «маленького роста кошмар в брюках в крупную клетку». Позднее в «Мастере и Маргарите» в образе черта Коровьева-Фагота соединились детали обоих кошмаров – из «Белой гвардии» и М. 20‐х г. Коровьев оказывается в Нехорошей квартире, прообразом которой была квартира на Б. Садовой (там жили Булгаков и Василий Иванович), но одет в клетчатое, что роднит его с восходящим к «Бесам» (1871–1872) Федора Достоевского (1821–1881) кошмаром Алексея Турбина.

В М. 20‐х г. содержится и генезис «ершалаимских сцен» «Мастера и Маргариты»: «В лето от рождества Христова… (а соседней комнате слышен комсомольский голос: «Не было его!!»). Ну, было или не было…» История Иешуа и Пилата, рассказанная Воландом Михаилу Александровичу Берлиозу и Ивану Бездомному, опровергает поддерживаемую советской властью в 20‐х и 30‐х гг. «мифологическую» теорию происхождения Христианства, отрицавшую историческое существование Иисуса Христа. В булгаковском дневнике «Под пятой» атеистическая кампания 20‐х гг., в которой большую роль играли комсомольцы, резко осуждается. Например, в записи от 5 января 1925 г. автор М. 20‐х г. возмущался: «Когда я бегло проглядел у себя дома вечером номера «Безбожника», был потрясен. Соль не в кощунстве, хотя оно, конечно, безмерно, если говорить о внешней стороне. Соль в идее: ее можно доказать документально – Иисуса Христа изображают в виде негодяя и мошенника, именно его. Этому преступлению нет цены». Естественно, в подцензурном фельетоне Булгаков не мог столь резко осудить государственный атеизм, поэтому в М. 20‐х г. вопрос об историчности Христа как бы остается открытым: «было или не было». Однако из контекста ясно, что автор в реальном существовании Иисуса не сомневался.

«Московские сцены»

Фельетон, имеющий подзаголовок «На передовых позициях». Опубликован: Накануне. Берлин. – М., 1923, 6 мая. Под названием «Четыре портрета» и с разночтениями вошел в сборник: Булгаков М. Трактат о жилище. М.-Л.: Земля и Фабрика, 1926. В М. с. описана квартира московских знакомых Булгакова – бывшего помощника присяжного поверенного Владимира Евгеньевича Коморского и его жены Зинаиды Васильевны по адресу: М. Козихинский пер., 12, кв.12. 3.В. Коморская как Зина упоминается также в фельетоне «Москва 20‐х годов». В М. с. отразилось неприязненное отношение к тем, кто преуспевал при нэпе. В повести «Записки на манжетах» посещение Коморских представлено в еще более сатирических красках: «В четверг я великолепно обедал. В два часа пошел к своим знакомым. Горничная в белом фартуке открыла дверь.

Странное ощущение. Как будто бы десять лет назад. В три часа слышу, горничная начинает накрывать в столовой. Сидим, разговариваем (я побрился утром). Ругают большевиков и рассказывают, как они измучились. Я вижу, что они ждут, чтобы я ушел. Я же не ухожу.

Наконец хозяйка говорит:

– А может быть, вы пообедаете с нами? Или нет?

– Благодарю вас. С удовольствием. – Ели: суп с макаронами и с белым хлебом, на второе – котлеты с огурцами, потом рисовую кашу с вареньем и чай с вареньем.

Каюсь в скверном. Когда я уходил, мне представилась картина обыска у них. Приходят. Все роют. Находят золотые монеты в кальсонах в комоде. В кладовке мука и ветчина. Забирают хозяина… Гадость так думать, а я думал.

Кто сидит на чердаке над фельетоном голодный, не следуй примеру чистоплюя Кнута Гамсуна (намек на роман датского писателя «Голод» (1890). – Б. С.) Иди к этим, что живут в семи комнатах, и обедай».

В М. с. действие начинается тоже с обеда, который, однако, становится поводом для демонстрации титанических усилий хозяина шестикомнатной квартиры по защите от уплотнения. Этой цели служат и портреты вождей на стенах: Карла Маркса (1818–1883), Л.Д. Троцкого, А.В. Луначарского (1875–1933) и Карла Либкнехта (1871–1919), хотя основоположника марксизма хозяин квартиры ненавидит всей душой. Отметим, что достаточно случайный набор изображений (для логической завершенности требовались бы еще, по крайней мере, Фридрих Энгельс (1820–1895) и В.И. Ленин, а в их отсутствие соседство Луначарского с Марксом выглядело немного странно, если не сказать большего) подчеркивает специфические цели организации этой галереи марксистских святых. Булгаков, как и герой М. с., «едва ли не первый почувствовал, что происходящее – шутка серьезная и долгая». Однако подобное приспособленчество