Ольга Ваксель - «Возможна ли женщине мертвой хвала?..»: Воспоминания и стихи

372

Унковский Сергей Николаевич (1881–1931) — сын А.В. Унковской (см. примеч. 373, 413). Окончил Морской кадетский корпус (1903). Во время Русско-японской войны — мичман на миноносце «Быстрый». Попал в плен после Цусимского сражения (корабль был взорван после того, как израсходовал боеприпасы). По возвращении произведен в лейтенанты, награжден орденами. Участник Первой мировой и Гражданской войн: с августа 1914 г. командовал кораблем на Балтийском флоте, с 1918 г. воевал на Балтийском и Азовском флотах. Начальник морского отдела при М.В. Фрунзе — командующем всеми вооруженными силами Украины и Крыма (1922); исполнял обязанности начальника Управления безопасности плавания кораблей Черного и Азовского морей (1931).

373

Унковская Александра Васильевна (ум. 1927) — скрипач, дирижер. Прозвища в дружеском кругу теософов — «Цветозвук, а ласкательно — Цветушка» (Восп. А. С. Л. 49). Член калужского теософского общества. Занималась исследованием цветозвукочисел. В адресной книге «Весь Петроград» за 1915 г. указана как вдова лейтенанта, проживавшая на ул. Надеждинской (Маяковского), 14.

374

Спардек (англ.) — палуба средней надстройки на судах, а также сама средняя надстройка.

375

Кошерный — от древнееврейского kaser — очень чистый. У евреев — пища, разрешенная к употреблению религиозными законами.

376

События происходили летом 1929 г. в Бернгардовке.

377

В связи с этой кражей А.А. Смольевский сообщал следующие подробности: «Днем из окна мы с мамой видели, как по двору гуляет с собачкой незнакомый подросток, а вскоре, может быть той же ночью, с подоконника вор схватил мамины часы, портмоне и шкатулку для иголок и ниток. Мне запомнилось, что шкатулка была вырезана из темного вишнево-коричневого лакированного дерева, а резьба мне немного напоминала извилины головного мозга… шкатулка была с гербом (Алексея Федоровича Львова — автора царского гимна, как потом мне объяснила бабушка; такой же герб был вырезан на ониксовой печатке для запечатывания писем сургучом; и был еще на высоком пюпитре, который бабушка в 30-е годы продала скрипачу Мыслицкому из оркестра Малого оперного театра)» (коммент. А. С.).

378

А.А. Смольевскому запомнился только один из пойманных воров. «Мама заявила в милицию. Через несколько дней ее пригласили для опознания личности вора. Мама взяла меня с собой. Вор спрашивал с хмурым видом: “Когда я у вас был”. Он сперва все отрицал, а потом заявил, что он вещи где-то зарыл, а где — не помнит. Фамилия вора была Шпунюк» (коммент. А. С.).

379

Работа в строительной конторе не прошла бесследно для бывшей воспитанницы института. «…Лютик и простужалась, и таскала непосильные тяжести, — пояснял А.А. Смольевский. — Так, подняв тяжелый ящик с гвоздями, она устроила себе опущение почки».

380

Каган Александр Евсеевич (ум. 1930 г.) — мастер детских игрушек-мозаик, строительных наборов. Двоюродных брат Б.М. Энкина (примеч. А.С.).

381

В квартире на ул. Таврической неоднократно менялись как состав жильцов, так и планировка (см. примеч. 342). «Проживание А.Г. Гуро и А.Н. Обнорского в нашей квартире спасало от “уплотнения” и вселения новых жильцов. Это длилось, правда, недолго. Когда Александра Генриховна и Алексей Николаевич переехали на новое место жительство куда-то в районе Покрова (пл. Тургенева), а моя мама, поссорившись с бабушкой, переселилась на Петроградскую сторону в квартиру Бурчика (Б.М. Энкина), то домоуправление потребовало раздела жилплощади. Началась перепланировка, вселились новые люди. “Господскую” уборную превратили в прихожую квартиры 34-а, в маминой балконной разместились брат и сестра Мальцины — Моисей Ефимович и Роза Ефимовна, так что ванная комната стала одновременно их кухней, где целый день коптил примус; в три другие проходиные комнаты с окнами на двор въехало семейство Лазаревых, позднее совершивших обмен с семьей Любомудровых-Мейнардов. Кусов из последней северной комнаты с эркером на Тверскую переехал в крошечную комнатку с окном во двор. В ней помещались только железная печка, диван, письменный стол, кресло и маленький комодик-“американка”, и проходить в нее нужно было через комнату бабушки Юлии Федоровны. Я вместо моей большой детской (в которую под конец подселили очень милую студентку какого-то техникума Леночку) был переведен в половинку деленной кухни, а мама, вернувшись на Таврическую, осталась без своего угла. Для квартиры № 34-а пробили новую входную дверь на площадке парадной лестницы» (коммент. А. С.).

382

Специфические отношения, существовавшие в артистической среде, к которой принадлежала О. Ваксель, вызывали протест со стороны матери Лютика: «К Наталье Львов отрицательно относилась и моя бабушка Юлия Федоровна, которая также не жаловала и Дориану Филипповну Слепян, и Бориса Энкина (Бурчика), и Олечку Арбенину» (коммент. А. С.; см. примеч. 387, 383).

383

См. примеч. 382. О ком идет речь, выяснить не удалось. Известно, что среди ее знакомых актрис была Гильдебрандт (сценический псевдоним — Арбенина). Знакомство О. Ваксель с О.Н. Гильдебрандт могло состояться осенью 1920 г. в Доме искусств на занятиях у Н.С. Гумилёва. «“Лютик увлекалась Олечкой Арбениной… У Кузмина был друг Юркун, а у Юркуна — подруга Олечка, отношения там были запутанные и неестественные”, - рассказывала мне бабушка» (коммент. А.С.). В более поздние годы А.А. Смольевский сам пытался разобраться в этой истории. «Однажды мне удалось повидаться с Ольгой Николаевной Арбениной-Гильдебрандт. (Это было года за четыре до ее смерти.)… Жила она в помещении для органиста при католической церкви на Невском. Мы прошли через чью-то кухню, затем по длинной узкой и темной лестнице карабкались еще куда-то наверх и, наконец, оказались в крошечной квартирке (это была квартира в квартире): в первой комнатке — прихожая, кухня и ванна, во второй жила сама Ольга Николаевна. Окна, выходившие во двор, были нелепо расположены в два яруса, нижний у пола, верхний — под высоким потолком. Много книг, диванчик, покрытый стареньким ковром, на стенах акварельные рисунки — произведения самой хозяйки, которая, как мне рассказывали потом, очень плохо видела и рисованию не училась, стол, несколько стульев. Оглядев меня, она разочарованно сказала: “На маму похож мало” — “Увы, меньше, чем мне хотелось бы,” — сказал я. — “Но, ведь, кроме мамы, у меня был еще и папа… Утром я похож больше на мать; вечером, когда устану — на отца”. Мы пили чаи, перебирали общих знакомых. О Лютике она сказала: “Это была очень строгая девушка”» (Восп. А. С. Л. 61). Есть еще одно уточнение в записках А. А. Смольевского: «Олечка Арбенина… принадлежала к кругу учениц Н.С. Гумилёва. В ее воспоминаниях о Гумилёве (в книге: Николай Гумилёв. Исследования и материалы: Библиография. СПб.: Наука, 1994. С. 461) встречается имя Лютик, оставшееся без комментариев. Но в воспоминаниях Ольги Александровны Ваксель об Ольге Николаевне Арбениной нет ни слова». Действительно, в упомянутых воспоминаниях, относящихся к началу 1921 г., речь шла о чтении Н.С. Гумилёвым новых стихов в Доме литераторов. Судя по описанию мемуаристки, упомянутая Лютик и есть Ольга Ваксель: «…Из-за занавески показалась Лютик, я подошла к ней и помню ее неподвижное, но почтительное лицо, как всегда такое» (курсив мой — Е.Ч.).