На линии огня - Семён Михайлович Борзунов

разбросанные по тексту книги упоминания о таких песнях. Их оказалось около десятка: и «Веселый ветер», и «Орленок», и «Идет война народная…» Слушая эти песни в исполнении школьного хора, я думал о том, как важно авторам детских книг учитывать и любознательность своих читателей, и их темперамент и всегда быть точным в обрисовке характеров своих героев.

У литераторов, пишущих для детей и юношества, есть и еще одна особенность, которую мне пришлось наблюдать и о которой хочется сказать. Связь писателя и читателя здесь особенно ощутима и отличается неизменным постоянством. Ни на одну книгу, пожалуй, не поступает столько отзывов от читателей, как на книгу для детей. Не избежала этой участи и повесть Ершова «Витя Коробков — пионер, партизан».

О чем же все-таки пишут юные читатели автору только что прочитанной ими книги? Не только о том, что книга понравилась. И не только о том, что они хотели бы подражать изображенному в книге и полюбившемуся им герою. Хотя и такие письма составляют значительную долю писательской почты и определенным образом говорят о том, что книга попала в цель.

Но мне хочется отметить другое, весьма примечательное и показавшееся мне чем-то новым во взаимоотношениях писателя и читателя. Высказав свое суждение о книге, сказав, что герой им нравится и они хотели бы быть такими же мужественными, настойчивыми и смелыми, как он, юные читатели сообщают о себе, о своей учебе и жизни, об успехах и промахах. Они как бы рапортуют писателю и в его лице герою полюбившейся им книжки, сверяют свою жизнь по своему идеалу.

Мне думается, что такие письма свидетельствуют о большой жизнеутверждающей силе книги. Они как бы подтверждают, что книга действует, борется, активно участвует в воспитании нашего молодого поколения. И сам собой напрашивается вывод: видимо, писателем верно найден герой, способный увлечь ребят, вызвать у них желание подражать, следовать его путем. Немалое значение имело, конечно, и то обстоятельство, что герой книги взят писателем непосредственно из жизни, и с этой точки зрения он очень близок юным читателям.

Героя своей новой повести «Ее называли Ласточкой» Яков Ершов также увидел на фронтовых дорогах. Как-то в редкую минуту откровенности Яков Алексеевич рассказывал мне о том, как возник замысел повести, где были увидены ее основные герои. И опять мысленно перенеслись мы с ним во фронтовую землянку, где при тусклом мерцании светильника, сделанного из гильзы зенитного снаряда, молодой солдат рассказывал журналисту армейской газеты о своих чувствах, вынесенных из только что закончившегося боя. И не столько полные опасности эпизоды боя волновали солдата, сколько его неожиданная встреча со своей землячкой, со своей школьной подругой, невесть как оказавшейся в этом городке у самой границы, за тридевять земель от родного дома.

— Шут ее знает, — горевал солдат. — Или я вконец растерялся, или она говорила со мной такими намеками, что ничего понять и в спокойной-то обстановке было нельзя. Так я ни в чем и не разобрался. Тут и бой еще не кончился. Фашисты из каждого подвала стреляют. А появились уже откуда-то ее друзья, и исчезла она с ними так же таинственно, как и появилась. Сижу теперь и гадаю: во сне это было или наяву? Товарищи вот все отдыхают, а я мучаюсь. Дивчина-то из головы не выходит.

Поскольку солдату не спалось, а журналисту на передовой вообще спать не полагается, то и просидели они за интересной беседой всю ночь напролет. И все, что помнил парень о себе и о своей школьной подруге, легло в ту ночь в блокнот военного корреспондента. Тема для очерка вырисовывалась очень заманчивая, и ее автору очень хотелось блеснуть перед коллегами необычностью фактов и таинственностью событий. Поэтому с необычайной энергией принялся он за уточнение деталей и установление подлинности происшедшего. И привели его журналистские тропы в разведуправление фронта. А там сказали, что девушку они такую знают и в районе того населенного пункта она бывала, когда он находился еще за линией фронта. Все это так. Но писать об этом пока рановато. И лучше для пользы дела вообще забыть об этом эпизоде…

Забыть так забыть. А все же в блокноте сохранилась та, нигде не использованная запись, и ждала она своего часа много лет. И хотя трудно в творчестве проводить прямые параллели, но если говорить откровенно, то день рождения повести о девушке-разведчице надо исчислять с той памятной фронтовой ночи и с той не пригодившейся тогда записи в блокноте.

Когда открылись фронтовые архивы, замысел повести был уже готов. Работа в архивах, новые встречи с людьми позволили лишь уточнить, что у Ласточки на фронте было много подружек. Вот почему теперь можно безошибочно сказать, что у героини повести «Ее называли Ласточкой» много прототипов. И хотя сама Надя Курзенкова создана воображением писателя, она неожиданно, как это часто бывает с литературными персонажами, обрела вторую жизнь и начала действовать, помогая нашим современным девчонкам и мальчишкам воспитывать характер.

Когда повесть вышла в свет, в издательство пошли письма. Повесть понравилась. Почему? Я пытался задать этот вопрос писателю. В ответ он только пожимал плечами: так уж получилось. И опять отсылал меня к откликам читателей: дескать, посмотри, может быть, там что-нибудь найдешь.

Перебирая стопки писем, я заметил, что на повесть «Ее называли Ласточкой» откликнулись не только школьники, но и взрослые. И тогда я вспомнил чье-то изречение, ставшее довольно распространенным, что та книжка для детей хороша, которая нравится и взрослым. А об этой читатели писали совершенно определенно и оценку давали ей единодушно высокую. Вот хотя бы письмо от Г. И. Рыжкова из Туапсе. Хочется привести его полностью:

«Недавно соседка принесла мне маленькую книжонку. Признаться честно, я не обратил на нее особого внимания. Ведь для детей. А мне уже полсотни лет. Но так как читать было нечего, я решил взглянуть на первые страницы книжки «Ее называли Ласточкой». Взглянул, да так без отрыва, залпом, с большим интересом прочел всю повесть. Не мог удержаться, чтобы не написать о своем впечатлении. Я не критик, чтобы с тонкостью анализировать художественное произведение. Но как читатель, могу сказать, что повесть вызвала у меня и у многих моих товарищей большой интерес. Правда, подходя строго, я мог бы сказать, что кое-где пейзажи нарисованы слабо, есть растянутость в главах, но, несмотря на эти погрешности, читается повесть легко и увлекательно. Героев ее видишь, как живых. Чувствуется, что автор глубоко проникает в судьбы, переживания людей».

Комсомолке Зое Рябчиковой 18 лет. Она тоже прочитала повесть.

«Книга мне