Белая эмиграция в Китае и Монголии - Сергей Владимирович Волков

игры спортивных команд 1-й Лиги дивизии, а в обычные дни на нем играли и учились играть в гольф.

Чины рот полка разместились очень свободно и комфортабельно в нижнем этаже здания, причем оставлен был специальный, обширный по размерам, гимнастический зал, который был немедленно оборудован всеми гимнастическими приборами. В нем же установлен был наш полковой боксерский ринг.

В нижнем этаже находились «дежурная комната», караульное помещение для «караула у ворот», арестные помещения, кухня, склады продуктов, цейхгауз и парикмахерские. Общие уборные и души расположены были в небольшом дворе, прилегавшем к казарме с западной стороны, в непосредственной близости к месторасположению людей рот. Во втором этаже, в южном конце здания, находились канцелярия штаба полка, комната «для посетителей и ожидающих», «комната профилактики» и полковой околодок.

Все здание Рейс-Корса внутренней стеной, шедшей с юга на север, во втором и третьем этажах разделялось на две половины, причем во втором этаже вдоль этой стены шел открытый внутренний балкон, тянувшийся от самого штаба полка. С этого балкона было видно все расположение рот полка, а вдоль правой (восточной) его стороны располагался ряд небольших комнат, в которых размещались сержант-майоры рот, фельдшера и писаря.

В северном конце второго этажа была обширная и светлая, выходившая окнами на Мохаук род столовая, в одном из углов которой была немедленно оборудована полковая церковь с амвоном, алтарем и большим количеством икон и церковных принадлежностей. Почти в самом конце этого «внутреннего балкона» была железная лестница, которая вела в третий этаж в «офицерский коридор», правая (восточная) половина которого представляла из себя ряд огромных стеклянных дверей, выводивших на верхнюю ступень «трибун для публики» и на Рейс-Корсе, а вдоль западной стены коридора располагались прекрасно оборудованные уборные, комнаты душей, биллиардная, гостиная, столовая и отдельные комнаты для господ офицеров, которыми они пользовались в дни дежурств и в те дни, когда оставались, по той или иной причине, в казармах полка. Командир полка, командиры рот имели отдельные комнаты, а младшие офицеры – комнату на двоих.

Вся казарма своим фасадом (западной стороны) выходила на Мохаук род, а ее восточная часть – на трибуны для публики. Из офицерского коридора был чудный вид на поле Рейс-Корса и на прилегающие к нему здания города. В южном конце третьего этажа, на одном уровне с офицерским помещением, располагался полковой кантин, восточная стена которого, как и у офицерского коридора, представляла из себя ряд огромных, теперь наглухо закрытых, стеклянных дверей с видом на поле Рейс-Корса. Были оставлены открытыми только две двери, через которые можно было, поднявшись по ступенькам трибун, войти в кантин. Одна часть кантина была отведена под полковую библиотеку, а в двух больших стеклянных шкафах были выставлены наши полковые «трофеи» – переходящие кубки за все виды состязаний.

Это была лучшая казарма полка за все время его существования: удобное, даже комфортабельное размещение, весь полк «в руках», в центре города, в прекрасной обстановке, для занятий – все поле Рейс-Корса, а в дождливую погоду было вполне достаточно места в ротных помещениях. В этой казарме полк простоял до конца своего существования.

На «паддоке», против казармы полка, было достаточно места для смотров и парадов. Единственным неудобством этого паддока было то, что он имел асфальтированную поверхность, спускался под небольшим углом к скаковой дорожке и этими затруднял «отчетливость» поворотов, в особенности «кругом».

Администрация Рейс-Корса, во главе с секретарем скакового клуба, господином Олсэном, была в очень дружеских отношениях с командиром полка и всячески старалась идти навстречу нуждам его части.

В дни скачек только невысокий переносный железный барьерчик отделял часть «трибун для публики» от той части этой же трибуны, которая входила в расположение полка, и чины полка и их гости, сидя на «своих трибунах», бесплатно наблюдали за скачками и ходили (кто хотел) играть в тотализатор, в расположение главного Рейс-Корса, т. к. русские вочмана, стоявшие у барьера, беспрепятственно пропускали их через эту небольшую рогатку, назначение которой, по-видимому, было не допускать постороннюю публику в расположение казарм полка. У господ офицеров же полка было «прямое сообщение» с главными трибунами, без всяких препятствий.

В 1940 г. уехал в Англию «советник полка», майор Бэрк-Марфи. Заместитель ему назначен не был. Уехали все регулярные офицеры штаба Ш.В.К., их место заступили местные резиденты, но бывшие офицеры английской армии Первой мировой войны.

Кажется, в ноябре месяце 1940 г. господа офицеры полка были приглашены на коктейль-парти, устроенный специально для них председателем и членами муниципального совета. На этом парти главную роль играл фактический глава муниципалитета, назначенный английским правительством и несменяемый уже в течение многих лет, секретарь совета, Годфрей-Филлипс. Во время коктейля подтвердились слухи, которые давно уже ходили в полковой казарме и горячо обсуждались не только офицерами, но и всеми чинами полка: Русский полк должен быть переведен из состава Шанхайского волонтерского корпуса и включен в состав Шанхайской муниципальной полиции.

Ведь в случае возникновения войны с Японией Шанхайский волонтерский корпус, как воинская единица, составленная из рот всех национальностей, враждующих между собой, терял свое право на существование и надобность в нем исчезала, хотя Международный Сеттльмент и оставался, так как в его существовании заинтересованы были державы всего мира, независимо от того, в каком лагере они в данный момент находились. Охранять же этот Международный Сеттльмент должна и могла только его «гражданская охрана» – полиция.

Вот почему, в предвидении близкой уже войны с Японией, муниципальный совет (вероятно, не без участия в этом деле английской дипломатии) и решил перевести полк на службу в муниципальную полицию, сохранив, однако, его целостность как части. Этим актом муниципальный совет сохранял свою надежную боевую воинскую часть, которая, в случае благоприятного для англичан окончания войны, снова могла войти в состав волонтерского корпуса, и в то же время муниципальный совет передавал охрану Сеттльмента в руки хотя и новой в полиции части, но уже зарекомендовавшей себя с самой лучшей стороны своей дисциплиной, порядком и образцовым несением службы.

«Прощальный коктейль» прошел в грустной атмосфере. Щедро расточаемые председателем, секретарем и членами муниципального совета похвалы Русскому полку принимались офицерами полка с душевной болью: ведь для них это было «концом двенадцатилетней военной службы» и нужно было превращаться в «полицейских», хотя и на особом положении. В воздаяние заслуг перед Международным Сеттльментом, муниципальный совет оставил за господами офицерами полка присвоенные им чины и внешние знаки отличия.

24 ноября 1940 г. командир корпуса устроил коктейль для офицеров всего Шанхайского волонтерского корпуса, который являлся также, в свою очередь, прощальным коктейлем с полком, оставлявшим вскоре ряды корпуса.

5 декабря 1940 г. командир корпуса, полковник Грэм, окончательно прощался с полком