Дети русской эмиграции - Л. И. Петрушева

Английская школа для русских мальчиков в Эренкее, Турция (17 апреля 1924 г.)[148]

1 класс

Безверхов К.

Мои воспоминания. 1917 год

Когда мне было 5 лет, мой папа служил на пароходе «Боржом» капитаном. Однажды ему вышел приказ ехать в Константинополь. Мы жили тогда в Батуме, и поехали с мамой посмотреть Константинополь. Когда мы приехали и пробыли здесь 2 дня, вдруг приходит приказ ехать в Гавр, город Франции; и так мы туда добрались, ехали мы через Мессину, город Италии, и через Гибралтарский пролив. Наконец мы добрались до Гавра. Первые дни мы нашли себе квартиру, а потом начали осматривать город. Город был великолепный; пароход в это время был в доке, пароходу делали полный ремонт. Я часто приезжал смотреть на работу. Первое слово, которое я узнал по-французски, это было слово méchant[149], это слово часто произносили рабочие, которые ремонтировали «Боржом». Прожив в Гавре 5 месяцев, мы поехали на поезде смотреть Париж; проезжали мы через город Лион, фабричный город Франции, а потом в Париж приехали. Первое время мы осматривали город, а потом осматривали музей, который мы успели осмотреть только в 1 неделю; осмотревши Париж, мы вернулись в Гавр, прожили там 2 года, в это время англичане зафрахтовали пароход и всех служащих на свой счет отправили в Россию.

Когда мы приехали в Батум, то большевики подходили уже близко, и мы начали собираться выезжать. Я, мама, папа и сестра выехали, а бабушка не захотела. Когда мы сюда приехали, то я несколько времени плавал на пароходе, а потом поступил на Проти, а с Проти мы переехали в Буюк-Дере, там мы жили 1 год в Русском посольстве. В 1923 году был пожар в Буюк-Дере, сгорело около 500 домов, и остановился перед нашим домом благодаря нашим мальчикам.

Мы жили так: разделялись на дома посольский, школьный и церковный. Через несколько времени подожгли школьный дом, и он сгорел, но не так, как турецкие дома сгорают, что ничего не остается, все решетование осталось, даже некоторые комнаты остались целы. Через три недели после этого в 4 часа ночи бьют в колокол, все вскакивают с криками: «Пожар, пожар». Потом было решено, что на этот раз подожгли, сгорели 2 комнаты.

Как хочется домой. После мы переехали в Эренкей, и отсюда я написал вам свои воспоминания.

Время подходит к Пасхе, треть кончена, и отметки выставлены, вместо уроков вся школа пишет это.

Зеленский А.

1917 год я жил в Мариуполе, мне жилось тогда очень хорошо. У моего отца был свой мыловаренный завод. Я очень часто с отцом ходил туда и смотрел, как там приготавливают мыло. К лету мы переезжали на дачу. У меня было много товарищей.

<В> 1917 году немцы приехали в Мариуполь, у нас поселилось несколько германских офицеров. Потом мы переехали в Таганрог, там я начал учиться у одной учительницы. Потом в 1921 году приехали в Таганрог большевики. Через несколько времени поехали в Ростов и оттуда хотели поехать на Кавказ, но в Ростове я заболел тифом, и доктор сказал, что нужно переехать в Батум, покамест я окрепну, потому что там хороший воздух, и мы поехали в Батум. Там я окреп, и, когда начал выходить с одним мальчиком, а тот меня познакомил со своим товарищем, мы трое часто ходили на горы гулять, там мне было очень весело.

В Батуме мы жили около одной маленькой горной речки, там было очень много раков, и мы раз с нашим хозяином пошли ловить раков. Он нам дал сетки, и мы пошли ловить раков. Он нас научил ловить раков, и я и мои два товарища поймали около двухсот раков. На обратном пути мы растеряли почти что штук пятьдесят. Когда мы принесли раков, мама сварила их, и они получились очень вкусные. В Батуме мне жилось не так хорошо, как в Мариуполе.

Через три месяца мы сели на пароход и поехали в Константинополь. Один день погода была хорошая, и мы ехали очень хорошо. Я с одним мальчиком все время бегал по палубе, но на другой день утром я заметил, что нас как будто бы очень качает; я выбежал на палубу и увидел, что громадные волны летят на нас и пароход бросает с одной волны на другую, как щепку. В это время я услышал страшный треск; я хотел побежать в каюту через нижнюю палубу, но увидел, что через нее волны перекатываются, я тогда побежал в каюту другим ходом и увидел, что дверь в каюту сломала волна. Когда погода стала утихать, я опять пошел на палубу, волны уже все меньше становились и потом совсем утихли. Когда мы приехали в Константинополь, я поступил в Буюк-Дере.

Наумов.

1917 год, откуда помню, оттуда и начинаю

Жил и родился в Крыму, в городе Симферополе. Один раз я проходил по улице домой и увидел на улице много народу, который стоял на углах улицы и читал какие-то афиши, которые были приклеены на стенах домов. Я не знал сначала, что это такое; потом я узнал, что государь Николай II ушел с престола; больше ничего не помню об этом…

Раз ночью меня разбудили, по городу шла перестрелка, большевики наступали, меня отец потащил в погреб, и там мы провели весь остаток ночи. Наутро пришли к нам домой человек шесть большевиков, вооруженные с ног до головы, на шапках у них красовались большие красные звезды. Они пришли и сказали нам, что должны обыскивать наш дом, нет ли у нас оружия, но у нас ничего не нашли и так ушли. Потом я пошел по улицам гулять. По улицам расхаживали большевики. И больше ничего не помню.

Поступил я в английскую школу «Бритиш Скул», которая находилась тогда в Буюк-Дере, поступил в школьный дом. Раз я сидел в классе, у нас был урок арифметики, вдруг мы услышали звуки колокола. Это была тревога, означающая пожар. Мы прочли молитву и выбежали на двор, все бежали к школьному дому, который начинал гореть. Я бросился наверх и вытащил свой чемодан, одеяло, подушку и все, что у меня было; кровать оставил там, все свои вещи я отнес во двор, где и оставил, потом я побежал в дом, помогал вытаскивать вещи, потом я