Повелитель камней. Роман о великом архитекторе Алексее Щусеве - Наталья Владимировна Романова-Сегень

– «На пути от коловорота к электродрели встретились немалые трудности. Кустарь-мастер мраморщик не мог вначале примириться с новшествами. Только после работы молодежной ударной бригады, показавшей все преимущества механизированного труда, мастер с опаской начал браться за электродрель, которую теперь считает своим нераздельным спутником».

Денисов слушал статью, но все время думал о том, что они совершенно не укладываются в сроки строительства гостиницы.

Щусевская Москва. Дом артистов Большого театра в Брюсовом переулке

[Фото автора]

Первый секретарь Московского городского комитета партии Хрущев не просто орал, а орал как-то по-особому, при этом сильно выделяя во фразе последнее слово, как бы приседая на него.

– Вы умственно неполноценные? Я тебя, и тебя, и тебя спрашиваю! – тыкал он пальцем в подчиненных. – Считать не умеете? Когда нужно было сдать гостиницу? Это ведь никуда не годится! Темпы строительства неудовлетворительные! Товарищ Бирюков – вы уполномоченный Московского комитета ВКП(б) и Моссовета по строительству гостиницы «Москва», объясняйтесь, почему так затянута стройка!

Хрущева боялись как огня. В это время он, засучив рукава, проводил чистку в рядах партии, поставив себе целью исключить до двадцати процентов коммунистов.

Бирюков принялся что-то объяснять, но секретарь Никита Сергеевич только махнул рукой и скорчил гримасу:

– Му – единица расстояния в Индии, означает предел слышимости мычания коровы. А мне мычать тут не надо! Итак, с этой минуты я и председатель Моссовета товарищ Булганин берем под свое ежечасное оперативное руководство строительство гостиницы. Хватит тянуть Сатурн за кольца!

Умел Хрущев завернуть словцо!

Все основные отделочные работы и оборудование первой очереди были закончены в пять месяцев. За десять месяцев 1935 года выполнено работ больше, чем за прошедшие три года.

И вот наконец первая очередь строительства гостиницы завершена! «Залитый огнями сверкающий вестибюль, с его мраморными стенами и полом, устланные коврами лестницы и холлы, прекрасно оборудованные, комфортабельные номера, картины лучших современных художников, великолепные лифты, совершеннейшая сигнализация, декоративные растения и проч. – все это надолго сохранится в памяти у посетителя гостиницы». Так описывалось в прессе это грандиозное событие. Гостиница Моссовета получила наконец и свое имя – «Москва». Трест московских гостиниц отныне заимел триста семьдесят восемь номеров, причем превосходного уровня.

Главного архитектора гостиницы Щусева все поздравляли, как и его заместителей Стапрана и Савельева. Впрочем, последних заочно, потому как они с октября 1935-го по январь 1936-го находились в образовательном путешествии в составе группы молодых советских архитекторов. Им, счастливчикам, предстояло увидеть красоты Италии, Греции, Франции, Австрии.

Для Алексея Викторовича 1935 год оказался весьма удачным. В начале года он по поручению Союза советских архитекторов приветствовал VII съезд советов. Продолжали строиться здания по его проектам. Мавзолей Ленина оделся в камень и обрел свой окончательный вид. Вовсю функционируя, достраивался Казанский вокзал, украшенный часами, каких нигде нет, выполненными по его проекту. Вдобавок к вокзалу Повелитель камней пристроил красивое круглое здание Центрального дома культуры железнодорожников. Вместе с Жолтовским он построил два боковых крыла здания Госбанка на Неглинной. А злопыхатели продолжали утверждать, что Жолтовский и Щусев враги. В соавторстве с Булгаковым, Французом и Яковлевым Алексей Викторович построил здание Наркомата земледелия на Садовой-Спасской. По его проектам возводились Механический институт на Большой Садовой, жилые дома для артистов МХАТа в Брюсовом переулке. По его планам реконструировались Охотный ряд, площадь Свердлова, площадь Революции и сама Красная площадь! Осуществлялась его давняя мечта о перепланировке Ленинградского шоссе, правда, уже без его участия, но в соответствии с его идеями «Новой Москвы».

Щусевская Москва. Дом артистов МХАТа в Брюсовом переулке

[Фото автора]

Увы, Генеральный план реконструкции Москвы досталось осуществлять начиная с 1935 года не ему, а Владимиру Семенову и Сергею Чернышеву, не сбылась мечта выходца из Бессарабии, не стал он московским Османом, и это сидело занозой в сердце великого зодчего. И на Сталина легла в его сердце обида: обнадеживал, обнадеживал, а в итоге так и не поддержал щусевскую «Новую Москву»! Хотелось при встрече взять да и сказать по-честному: «Что же вы, Иосиф Виссарионович!» Но Иосиф Виссарионович больше не звонил и не приглашал Алексея Викторовича ни на пикники на берегу Москвы-реки, ни на прогулки по Кремлю, ни на свою новую дачу…

Единственное, что ему досталось из громадины Генерального плана реконструкции столицы – проект Большого Москворецкого моста. Согласно Генплану, излучину Москвы-реки должны были пересечь пять новых мостов – Крымский, Большой Каменный, Большой Устьинский, Большой Краснохолмский и, наконец, щусевский Большой Москворецкий, соединяющий Зарядье с Замоскворечьем.

И Повелитель камней вдохновенно приступил к разработке огромного трехпролетного монолитно-железобетонного моста. В помощники себе взял архитектора Сардаряна и инженера Кириллова.

Несмотря на то, что Алексея Викторовича отпихнули от Генерального плана реконструкции Москвы, он не считал себя неудачником и не раз говорил самому себе:

– Все у меня ашташита-ашташа!

Находясь на вершине славы и служебного положения, Щусев, выбранный депутатом Моссовета, в составе группы архитекторов отправился на тринадцатый международный конгресс, организованный в Риме «Национальным синдикатом фашистской архитектуры», и выступал там с докладом «О правах и обязанностях архитектора». Причем доклад делал на итальянском языке, которым к тому времени свободно владел, не хуже, чем французским.

Гуляя по Риму, Алексей Викторович предавался воспоминаниям о первой поездке сюда с Машенькой. Сейчас у него другие спутники – именитые архитекторы Советского Союза, утвержденные в списке участников всесильным покровителем архитектуры Лазарем Моисеевичем Кагановичем.

– Алексей Викторович, приотстали, дорогой! – Профессор Веснин остановился подождать Щусева. – Замечтались?

– Да, Виктор Александрович. Подумать страшно, почти сорок лет назад сюда приехал впервые. Жизнь пронеслась, будто шальной ветер над чистым полем!

– Ну уж вашу жизнь шальным ветром трудно назвать, – усмехнулся поборник авангардизма. – Что бы ни построили, всегда в самую точку попадаете, в самую десяточку. Трудно представить себе советского архитектора успешнее вас.

Они немного отстали от группы. Алабян, Аркин, Крюков, Колли и Чернышев, все облаченные в надлежащие черные костюмы для приемов за границей, которые были пошиты в срочном порядке в комбинате «Мосторга», уже стояли на Капитолийском холме перед статуей Марка Аврелия, а Щусев и Веснин еще только поднимались туда по высоченной каменной лестнице.

– Смотрите не сглазьте, – усмехнулся Алексей Викторович.

– Чего уж там, – тоже усмехнулся Веснин. – Однажды мне довелось слышать, как в разговоре Сталин сказал про вас: «Наш Повелитель камней».

– Так и сказал?

– Слово в слово.

– Надо же, запомнил Иосиф Виссарионович! – Щусев прикинулся удивленным. – Это в бытность начала строительства Мавзолея я с возмущением сказал, что привык повелевать камнями, а не бревнами. Глядите-ка, понравилось нашему