Тормозной путь - Владимир Волков

Они въехали на главную улицу, где рядом с сельским универмагом и гастрономом располагалось кафе-мороженое и чуть дальше – парикмахерская. Машенька устремила взгляд на кафе, Виктор спросил:

– Хочешь мороженого?

Она молча кивнула головой и, слегка запрыгав, взяла его за руку. Они подошли к стойке бара, где был вывешен список сортов и прейскурант. Машенька выбрала самое вкусное и пожелала, чтобы продавщица заполнила ей полную вазу. Виктор взял себе вдвое меньше, и они сели за столик. Он предупредил её: мороженое надо есть медленнее, чтобы не простудить горло, но она заверила, что ангины у неё не будет. После того как мороженое было потреблено, Машенька спросила:

– Дядя Витя, а что такое молочный коктейль?

– Хочешь попробовать?

– Хочу.

Официантка принесла им по стакану, Машеньке понравилось, но больше она не захотела, и, выйдя на улицу, они остановились у парикмахерской.

– Машенька, как нам лучше сделать… Я хотел подстричься, ты меня подождёшь?

– А можно мне туда тоже зайти, маникюр сделать?

– Можно, пойдём.

Они зашли внутрь, Виктор спросил о возможности маникюра для ребёнка. Мастер по этому виду услуг, женщина примерно его возраста, заулыбалась и пригласила Машеньку сесть в кресло. Его стрижка оказалась делом достаточно быстрым, и ему пришлось подождать, пока Машенька выйдет с обработанными пальчиками и накрашенными ноготками. Когда он расплачивался с мастером, в адрес Машеньки она заметила:

– Балует тебя твой папа, наверняка не с тобой живёт?

Виктору пришлось ей ответить:

– Женский взгляд всегда многое угадывает.

Пожилая парикмахерша, хлопотавшая за соседним креслом, буркнула:

– Вот так мы детей портим, потом удивляемся, что они нас не ценят.

– Я непременно учту вашу экзистенциональную позицию.

Она глянула на него глазами коровы, входящей в новое стойло, но ничего не ответила. Что такое экзистенциализм, она вряд ли знала – может, только если запомнит это слово и спросит у более знающих, но всё равно сомнительно, что разберётся. Машенька была безмерно счастлива, показывая Виктору свои ноготки и получая ответ, что её ручки очень красивые. Они зашли в гастроном, где он купил ей шоколадных конфет и пирожного, предупредив, что сразу всё это есть нельзя, иначе будет болеть животик. Она слушала и обещала, но гарантии выполнения на всё такое было мало. Они попили газированной воды и поехали к дому её родителей. Машенька указывала, как ехать, но, когда они почти подъехали, попросила остановиться, сказала, что передумала идти к маме, и предложила ехать обратно в посёлок. Виктор развернул машину, и они поехали обратно. При подъезде к посёлку она напомнила ему об обещании дать ей порулить. Он остановил машину и посадил её к себе на колени, потом они поехали: он нажимал на педали и переключал передачи, а она поворачивала автомобиль туда, куда надо было ехать. Ему нравилось наблюдать за беспредельным восторгом ребёнка в умении направлять движение машины по дороге, а также разворачиваться и ехать в обратном направлении. Они пару раз проехали по посёлку, но возле её дома на дорогу выбежал котёнок, и Виктор резко затормозил. Машенька выскочила из машины и, взяв котёнка на руки, стала его ругать. Но тут из дома появилась её бабушка и стала ругать уже её саму. Машенька подбежала к машине, обняла в знак благодарности Виктора за шею и, взяв покупки из гастронома, убежала домой под бабушкины комментарии о её поведении.

Поздно вечером в двери его комнаты раздался негромкий стук. Открыв дверь, Виктор впустил в комнату возмущённую Клаву.

– Вы зачем мне дочь портите?

– Здесь есть кто-то третий, что мы перешли на «вы»?

– Вот деньги за её маникюр.

Она достала из карманчика платья скомканную купюру и начала искать место, куда её положить. Виктор пристально посмотрел ей в глаза, затем перевёл взгляд на переносицу и медленно стал приближаться к ней, прижимая её к двери. Она замерла под его напором, не пытаясь отвести свой взгляд от него. Он взял её за плечи и голосом, не терпящим возражения, попросил:

– Убери деньги! Убери.

Клава положила купюру назад, затем обняла его одной рукой, а другой стала расстёгивать на груди кофту. Как бы опомнившись, она попыталась его оттолкнуть, но затем снова обняла и стала прижиматься к нему, и так несколько раз, пока не легла с ним в постель и забилась в глубоком оргазме. Успокоившись, после нескольких секунд паузы она чуть слышно прошептала:

– Ещё, если можно, пожалуйста.

Дальнейшее для него уже было утомительным, но, чтобы не обижать женщину, пришлось выполнить ей массаж некоторых точек для усиления выработки у неё эндорфина, что не доставляло ему никакого удовольствия, кроме лицезрения конвульсивной женской реакции на получение порции гормона счастья. Чувствовался накопившийся у неё специфический голод, который она просила его удовлетворить. В какой-то мере Виктору было приятно осознание того, что женщина доверяет ему намного больше, чем своему мужу и, может быть, даже врачу-гинекологу. Наконец момент полного разряда накопившейся энергии наступил, и появилась пауза спокойствия. Отойдя от прохождения всех волн, они снова лежали так, как было пять с половиной лет назад, вспоминая всё то хорошее, что было тогда между ними. Говорить ни о чём не хотелось, но без вопроса с её стороны не обошлось:

– Зачем ты всё это делаешь?

– По отношению к кому – к дочери или к тебе?

– И к ней, и ко мне. Зачем ты ей разрешил маникюр делать и конфет накупил?

– Просто хотел увидеть счастливого ребёнка. Надеюсь, она довольна?

– Ещё бы. Ходит как принцесса и хвалится, какие теперь у неё руки красивые.

– Вот и нормально. А тебе я тоже хотел сделать приятно, как женщине, у которой давно не было такого кровотока в нужных органах.

– Да, мне хорошо, но это противоестественно, я же замужем.

– В современных понятиях это понимаемо и не так осудительно, если муж не удовлетворяет потребности жены. Кстати, он сейчас где?

– Там, в райцентре, я одна к маме приехала.

– Когда обратно поедешь?

– Завтра вечером, с последним автобусом.

– Если что, обращайся, подвезу.

Она пробыла у него до ночи, и, только когда начало светать, он выпустил её через пожарный отсек, как бывало когда-то раньше. Она уходила совсем другой уверенной походкой с чувством радостного восприятия окружающего мира, даже той его части, что достается ей тайным образом.

В понедельник утром с рейсовым автобусом приехал новый директор, который жил в райцентре. Первым делом он распорядился о назначении водителя к «москвичу», который должен был привозить его утром на работу и вечером отвозить обратно, а также возить в течение дня по