Искусство как выбор. История моей жизни - Зельфира Исмаиловна Трегулова

были извлечены из штольни и закопаны в Ганиной Яме. У меня до сих пор звучит в ушах рассказ одного из них о том, как выглядели обнаженные тела императора и его дочерей. Для меня эта история имела еще и личное измерение – я помню, как мама поведала мне, что на поминках отца одного из сотрудников Рижской киностудии старый друг покойного – бывший красный латышский стрелок – спросил сына: «А тебе отец не рассказывал, как мы расстреливали царскую семью?» Для этих людей тот страшный день в Екатеринбурге был главным днем их жизни, моментом истины или торжества грядущего хама. Я никогда не была монархистом и всегда понимала, что всеми несчастьями и трагедиями ХХ века Россия обязана в том числе и неспособности Николая II управлять огромной страной в период огромных вызовов, но и огромных возможностей и перспектив. Я до сих пор уверена, что наша страна в начале ХХ столетия была на подъеме во всех отношениях и во всех областях, и лишь цепь случайностей и объективных обстоятельств привела к потрясениям октября 1917 года, да и события Первой мировой войны могли бы развернуться совсем иным образом. Но эта выставка, как и знакомство с архивом Романовых в процессе подготовки проекта «Взгляни в глаза войны», заставила меня пережить трагедию царской семьи так, как будто я была свидетелем всех этих событий. Я сумела поверить в подлинность захороненных в Петропавловском соборе останков, тем более что, помимо всех прочих свидетельств, известных на момент погребения, в экспозиции в зале Федеральных архивов было представлено два экспоната, которые даже Фому неверующего заставили бы поверить, что найденные в Ганиной Яме останки принадлежат Романовым. Этими экспонатами были сохранившиеся в фондах Эрмитажа рубашка и головной убор, которые были на цесаревиче Николае в момент нападения на него полицейского в японском городе Оцу во время путешествия наследника престола на Восток в 1891 году. Цесаревичу был нанесен сильный удар мечом по голове, и на рубашке и на шляпе-котелке сохранились следы крови. На головном уборе помимо пятен крови был разрез от меча, и он идеально совпадал с рубцом на мужском черепе из Ганиной Ямы, идентифицированном как останки Николая II, а ДНК пятен крови на рубашке, которую, как и котелок, бережно сохранили, на 98 с чем-то процентов совпадала с ДНК найденных останков. Я знала о существовании этих предметов, поскольку до этого работала с отделом Эрмитажа, хранившим одеяния Романовых, но здесь, в контексте этой выставки, они стали последним доказательством того, что поиски и расследования современных следователей – а мне посчастливилось познакомиться с этими удивительными людьми на открытии выставки – завершились со стопроцентным результатом и что останки Николая II и большей части его семьи упокоились в Петропавловском соборе.

Я и мои коллеги с огромным энтузиазмом взялись за организацию показа этой выставки в Музее истории Санкт-Петербурга в Петропавловской крепости, в зале, расположенном в непосредственной близости от Петропавловского собора. Открытие этой экспозиции дало возможность еще раз пропустить через себя эту трагическую историю, где, как в зеркале, отразились все драмы и трагедии эпохи, и еще раз пообщаться с удивительными людьми, которые довели это важнейшее расследование до логического конца.

Работа с Госархивом Российской Федерации над проектами, посвященными Первой мировой войне и расстрелу царской семьи, стала для меня очень важным этапом и подтвердила силу воздействия и власть документа и документального свидетельства. Успех выставки «Взгляни в глаза войны» побудил Министерство культуры поручить РОСИЗО и Госархиву подготовить более камерные варианты проекта для показа в странах Европы, в первую очередь во Франции, где у Сергея Мироненко были прекрасные рабочие контакты, в том числе и с потрясающей женщиной, знаменитым историком, политологом, знатоком истории России, секретарем Французской академии мадам Элен Каррер д’Анкосс, членом РАН.

Мы вступили в переговоры с парижским Музеем армии и с Музеем Великой войны во французском городе Мо и глубокой осенью 2014 года прилетели с Сергеем Владимировичем в Париж. Будучи хорошо знаком с Александром Орловым, послом России во Франции, он договорился, что мы сможем поселиться в резиденции посла на Рю де Гренель, в легендарном здании, которое уже сто пятьдесят лет назад было куплено российским правительством для дипломатических нужд. При нашем очень ограниченном бюджете поддержка посольства и помощь в продвижении проекта во Франции были очень важны для нас. Мы встречались с коллегами из Музея армии, расположенного во Дворце инвалидов, с сотрудниками Министерства обороны Франции, – проект интересовал многих, но французские музеи и выставочные площадки формируют свои планы за три-четыре года, и у них не было возможности предоставить в ближайшее время свои залы под эту выставку. Вместе с Мироненко и сотрудниками посольства мы съездили в Музей Великой войны в Мо – один из самых интересных и современных музеев, посвященных истории Первой мировой. Было очень интересно познакомиться с их экспозицией – меня попросили в тот год помочь с формированием концепции музея в Ратной палате Царского Села, посвященного участию России в этой войне. Кураторы из Мо заинтересовались нашим проектом, и мы какое-то время вели с ними переговоры о возможности организации там сокращенной версии нашей выставки, но в конце концов из этого ничего не вышло, коллеги сообщили мне об этом уже после моего ухода из РОСИЗО. Однако эта поездка была тем не менее весьма результативной – посол Орлов сообщил мне, что Пти-Пале – одно из самых активных музейных и выставочных пространств Франции – очень заинтересован в организации на своей площадке в самом центре Парижа выставки Ильи Репина и что Кристоф Лерибо, директор этого музея, хочет со мной встретиться. Я приехала вместе с послом на эту встречу, и так началась работа, которая выстрелила в 2021 году невероятно успешной ретроспективой этого художника – с большой очередью и невозможностью купить билеты.

Поездка в Париж запомнилась еще двумя событиями. Первым стал невероятный концерт оркестра Мариинского театра под управлением Валерия Гергиева в знаменитом парижском зале Плейель – исполнялись две великие симфонии Дмитрия Шостаковича, и Сергей Владимирович, хорошо знакомый с Гергиевым, предложил мне пойти на этот концерт. Я никогда не была в этом зале и поразилась тому, насколько он камерный и как не похож на масштабные пространства, к примеру, Берлинской филармонии. То, что я услышала, потрясло меня на всю жизнь. Напоминаю, шел 2014 год, и у Гергиева уже тогда возникло достаточно много неприятностей в Европе. Оркестр под его управлением играл так, что я утвердилась в понимании, что Шостакович – главный в мире композитор ХХ века, и именно его музыка с наибольшей полнотой и силой отразила все катаклизмы и трагедии прошедшего столетия. После того как отзвучали финальные аккорды, избалованная парижская публика устроила маэстро десятиминутную овацию стоя. Я