Дочь Муссолини. Самая опасная женщина в Европе - Кэролайн Мурхед

Пуччи перевезли в тюрьму Сан-Витторе в Милане, где начали пытать по-настоящему. Он решил, что, что бы ни случилось, будет молчать. В первый день пытки длились восемь часов. Три человека избивали его кнутами, вкручивали шурупы в пальцы и запястья. Пуччи потерял сознание. Когда его притащили в камеру, он решил покончить с собой. В трусах у него была припрятана бритва, и, несмотря на наручники, он сумел ее достать и хотел, зажав ее зубами, перерезать вену на руке. Изрезав губы и рот, он попытался достать до вены на шее, но был уже слишком слаб. На следующее утро, когда Пуччи опять волокли в камеру пыток, он попытался выброситься с балкона, но безуспешно. Его опять пытали весь день, до тех пор, пока он в луже крови не потерял сознание. Когда он пришел в себя, его приставили к стене и сказали, что у него есть тридцать секунд, чтобы начать говорить. Он опять потерял сознание. Преданность Эдде Пуччи была, казалось, безграничной. Но, с другой стороны, она многое говорит о ее обаянии и способности вдохновлять такую преданность.

Почему и как именно он оказался освобожден – еще одна загадочная страница этой истории. По одной из версий, Гиммлер решил, что Пуччи нужно отправить к Эдде и сообщить ей, что, если она решится выступать против Германии или опубликовать какие бы то ни было компрометирующие материалы из дневников Чиано, ее и ее детей найдут и уничтожат. По другой версии, вмешалась фрау Бетц, и каким-то образом ей удалось отстоять Пуччи. По третьей – Муссолини захотел спасти человека, который выручил его дочь. 18 января Пуччи покинул Сан-Витторе, и друзья помогли ему на лодке перебраться через озеро в Швейцарию. В течение трех дней, мучаясь страшными головными болями, он пытался разузнать, где Эдда. Безуспешно. Затем он опять потерял сознание. Его отвезли в больницу в городе Беллинцона, где врачи обнаружили у него лопнувшую барабанную перепонку, два перелома черепа и следы страшных побоев по всему телу.

Упустив Эдду и Пуччи, в гестапо решили взяться за тех, кто им помогал. Они вернулись в отель «Мадоннина», арестовали хозяина, управляющего и местного священника, который тоже был причастен к побегу. Их перевезли в Сан-Витторе и пытали. Священник, не выдержав пыток, умер.

Глава 20. Беглая маруха бандита

Границу Эдда пересекла в просторном крестьянском платье; привязанные к поясу кипы дневников делали ее похожей на сильно беременную женщину. На пограничную заставу, куда она попала, для определения ее дальнейшей судьбы, был вызван старший офицер. Задача перед ним стояла непростая. К зиме 1943 года Швейцария практически полностью закрыла границы для беженцев из оккупированных нацистами стран Европы и с большой настороженностью предоставляла убежище, которые могли создать политическую угрозу ее нейтралитету. Дочь Муссолини была, несомненно, такой угрозой. С другой стороны, швейцарцы гордились своей давней репутацией страны, дающей укрытие тем, кто в нем по-настоящему нуждается. Вернуть через границу беженца, которого там может ожидать смерть, было не тем решением, которое можно принять легко.

В 8:40 вечером 10 января представители швейцарских властей начали допрос Эдды. Ее спросили, не будет ли она, как человек, поддерживавший государства Оси, в полной безопасности у себя в Италии. Она ответила, что ее ненавидят все: и фашисты Сало, и нацисты, и ей там грозит смертельная опасность, в особенности потому, что немцы «прекрасно знают, что я о них думаю». Она верила в честность мужа и поддерживала его изменившееся мнение о союзе с Германией. Отец ее, добавила она, был теперь лишен всяческой власти, политический импотент, «тряпка в руках у немцев». Где бы она хотела жить? Она предпочла бы франкоязычную Швейцарию, так как ни она, ни дети не говорят по-немецки. Какие у нее с собой есть деньги? Эдда повторила, что привезла с собой драгоценности и изрядную сумму наличности. По окончании допроса ее отвели в дом одного из пограничников дожидаться решения ее вопроса, принять которое должны были в Федеральном министерстве юстиции. Она по-прежнему ничего не знала о событиях в Вероне и об аресте Пуччи.

Ответ из министерства пришел быстро. Эдде и детям будет позволено остаться в Швейцарии при условии, что она возьмет себе другое имя, Эльза Пини, вложит все свои средства в швейцарский банк и согласится не пользоваться телефоном, не писать писем, не слушать радио и не читать газет. Она приняла все условия, и ее отвезли в горы, в монастырь Святого Доменика в Неджио, где ее ждали дети. Они не виделись почти два месяца, и Фабрицио потом вспоминал, что мать стала будто меньше ростом, постарела, выглядела «очень худой и измученной».

Днем 12 января к ней с печальной новостью пришел местный священник. Позднее Эдда говорила, что все пережитое должно было сделать ее человеком непробиваемым, со стальными нервами. Но смерть Чиано ее сломила. С детьми она решила быть честной. «Я хотела, – писала она в воспоминаниях, – чтобы то, что я должна была им сказать, было сказано на чистом, ясном и светлом фоне». Она повела их на вершину соседнего холма, было очень холодно, и под ногами хрустела изморозь. Она прижала к себе всех троих и сказала, что их отец был казнен. «Папа мертв… его расстреляли… его больше нет». Она умолкла, а потом добавила: «Он был невиновен… это абсолютно не его вина». Она вспоминала, что Фабрицио и Раймонда «смотрели на меня, потрясенные, в глазах у них были слезы». Марцио, ей показалось, не уловил смысл услышанного. «Какой папа?». Затем он отбежал в сторону, нашел цветок, сорвал его и вручил ей: «Он тоже понял». Она повертела цветок в руках и сказала: «А теперь пойдемте в дом». В тот вечер она пыталась выглядеть сильной и веселой, но Раймонда заперлась в ванной, плакала и билась головой о стенку. Пришлось вызвать садовника, который взломал дверь. Эдда нежно вывела ее из ванной комнаты, но девочку все еще сотрясали рыдания.

Через четыре дня к Эдде пришел итальянский консул в Лугано. Хотя он считался другом семьи и состоял членом кабинета Чиано, предоставленный им швейцарским властям отчет об Эдде и детях был совсем не дружеским. Ее он охарактеризовал как женщину «хитрую, коварную и с детьми разговаривающую грубо». Фабрицио, мальчик, безусловно, разумный, казался на удивление равнодушным к смерти отца, сказав только: «Чего же вы ждали? Это судьба». Эдда поносила немцев и государства Оси, но не забыла с благодарностью и похвалой