Жизнь в белых перчатках - Керри Махер

контактов ничего о нем не слышал? Вот это действительно странно.

Ведь мир, в котором они обитают, довольно тесен.

— Предположительно, он какой-то там инвестор. Но во что он инвестирует? И откуда у него столько времени? Если верить газетам, он каждый вечер где-то появляется.

— Может, он вампир? — предположила Грейс, удивляясь собственной шаловливости.

— Давай серьезнее!

— Я серьезна. И ты прекрасно знаешь, что нельзя верить этим газетенкам, которые мнят себя солидной прессой. Сказать по правде, я рада, что она передумала бросать учебу. Надеюсь, и в случае с Жюно здравый смысл тоже победит.

Ренье поджал губы. Грейс втайне радовалась, что он тоже получил порцию волнений из-за дочери, хотя по сравнению с тем, что пришлось пережить ей самой, это, конечно, капля в море. Казалось, за эти годы тревог у нее появился дар терпения и ожидания, которым муж не обладал.

«Что ж, — подумала она, — должна же во всех этих раздорах быть и хорошая сторона».

* * *

Тысяча девятьсот семьдесят шестой оказался весьма неплохим годом, отметила Грейс, пристегивая ремень кресла первого класса и попросив бокал шампанского. А почему, собственно, нет? Ей было что отпраздновать. Ее поэтические чтения, ослабление напряженности между ней и Ренье, период относительного спокойствия в отношениях с дочерьми, а теперь еще и это путешествие в Нью-Йорк на заседание совета директоров «Твенти Сенчери Фокс» с долгим уик-эндом в Массачусетсе, который она проведет со старыми друзьями и с Альби (он жил сейчас в студенческом городке Амхерста).

Когда Джей Кантер, работавший теперь на «Фокс», позвонил, чтобы предложить ей место в правлении, у Грейс чуть челюсть не отвалилась.

— Ты будешь первой женщиной в совете директоров, — сообщил он. — Нам нужен кто-то, не только разбирающийся в киноиндустрии, но и умеющий заправлять большими шоу. А разве существует шоу больше, чем Монако?

Грейс чуть было не ляпнула, что этим шоу заправляет ее муж; но передумала, потому что на самом деле именно она отвечала за многие важные аспекты жизни княжества. Например, благотворительная работа, начинавшаяся в некогда бедненькой, а теперь оснащенной по последним мировым стандартам больнице, впоследствии распространившаяся на балет с театром, и созданный ею «Фонд княгини Грейс» отнимали очень много времени и — как она вдруг поняла, говоря с Джеем, — дали ей опыт, который вполне применим в правлении киностудии.

В отличие от спорадических поэтических чтений, место в совете директоров налагало на нее довольно серьезные обязательства, поэтому она понимала, что должна сперва договориться с Ренье. Она подала ему все как «естественное продолжение моей кулуарной работы в области искусств и такая замечательная возможность почаще видеться с Альби! У сына не будет ощущения, что мамочка заявилась с единственной целью проверить, как он себя ведет».

К ее удивлению, Ренье согласился без сопротивления.

— Надеюсь, это послужит примером для Каролины и Стефании, — сказал он. — Вдруг они поймут, что в мире есть более серьезные цели, чем парни.

Грейс прикусила язычок, однако почувствовала раздражение от внезапно обуявшего Ренье приступа отцовского феминизма. К ее актерской карьере он никогда так не относился, откуда такие двойные стандарты? Ответ пришел моментально: ни одна работа не способна так отдалить от него дочерей, как их избранники. Ведь романтическая любовь — почти единственное чувство, способное потеснить дочернюю преданность.

«Не отвлекайся, Грейс!» — одернула она себя. Поэтические чтения, заседания правления, почти взрослые дети со своими увлечениями и склонностями — вот что сейчас важно. Поэтому хорошо, что Ренье хочет, чтобы дочери расширяли сферу своих интересов.

Самолет двинулся по взлетной полосе, она пригубила шампанское и подумала, что, может быть — всего лишь может быть, — когда-нибудь снова увидит себя на обложке журнала, появившись там не в качестве княгини Грейс, а как женщина, добивавшаяся успеха в одном из новых для себя видов деятельности. Например, на обложке журнала «Мисс», который она порой находит в комнате Каролины. «Грейс Келли, киномагнат» или «Не только красивое лицо: Грейс производит фурор в правлении». Хотя нет, вздохнула она, издания вроде «Мисс» никогда не связываются со старомодными личностями вроде нее, и никакое правление не поможет. Но Грейс вполне согласна на «Вог» и статью, в которой не будет ни слова о туристических объектах Монако.

Она быстро поняла: ей есть что сказать любому журналисту, желающему расспросить ее о новой должности. На первом собрании совета директоров, которое в ясный день проходило в кабинете с видом на статую Свободы, словно парящем над центром Манхэттена, Грейс внимательно слушала и сделала много пометок. Ее новые коллеги обсуждали будущие циклы фильмов, включая рискованное предприятие с неожиданно получившим известность молодым режиссером Джорджем Лукасом, который снимал то, что Джей охарактеризовал как «совершенно новый тип научно-фантастического кино».

— Сценарий больше напоминает вестерн с роботами, — хмыкнул Деннис Стэнфилл.

— Джордж Лукас? — переспросила Грейс. — Это не тот, который снял «Американские граффити»?

— Тот самый, — подтвердил Джей. — Приятно осознавать, что он уже создал себе какое-то имя.

Грейс кивнула, вспоминая драму о калифорнийских подростках, живущих в маленьком городке где-то на севере штата.

— Очень далекая от космоса тематика, — заметила она.

— Лукас — гений, — будничным тоном сообщил Алан Лэдд-младший. — Вы бы видели, Грейс, как он работает с моделями и операторами! Он делает нечто по-настоящему новое, вот, к примеру, как Хичкок в свое время. Плюс он один из самых талантливых писателей, которых я встречал за долгие годы.

— Ну, его фильм, безусловно, произвел на меня впечатление, — сказала она, зараженная энтузиазмом Алана и склонная ему верить. — Лукас взял место, тему и набор персонажей, о которых я ничего не знаю, и заставил меня им сопереживать. Может, ему удастся сделать то же самое и с роботами.

— Будем надеяться, — заявил Дэннис, — потому что нам очень нужна победа.

— Мне нравится, как она мыслит, — проговорил Алан, игнорируя замечание Дэнниса и улыбаясь Грейс. И, нацелив на Джея указательный палец, добавил: — Правильный ход, приятель! — Потом он снова повернулся к Грейс: — И Алек Гиннес согласился играть важную роль. Вроде такого монаха-воина, понимаете? Вы же, кажется, снимались с ним в свое время?

— Да! В «Лебеде», это его первый американский фильм! — радостно воскликнула она.

Вот так, ни с того ни с сего, Грейс начала болеть за Джорджа Лукаса и его вестерн с роботами, надеясь, что инстинкты ее не подведут.

Когда два дня спустя она рассказала об этом Альби за картошкой фри и гамбургерами, его глаза расширились, и он вскричал:

— Мама, как думаешь, ты сможешь достать билеты на премьеру?! Это будет замечательно!

Грейс рассмеялась:

— Ты правда слышал про этот фильм?

— Ма-ам, ну