Комната, полная зеркал. Биография Джими Хендрикса - Чарльз Р. Кросс

на час дольше запланированного – это разозлило продюсеров, поскольку на время выступления пришлось закрыть парк развлечений рядом с концертной площадкой. Концерт прошел лучше, чем на острове Уайт, но тоже закончился на печальной ноте: не дождавшись окончания выступления Джими, на сцену вышел диктор, чтобы объявить концерт оконченным, – пора было открывать парк развлечений. Джими уже давно казалось, что его жизнь превратилась в цирк, теперь он и сам казался себе циркачом.

За кулисами Джими столкнулся с Евой Сундквист, его любимой шведской подружкой. Встреча была не самой приятной: со времени его последнего визита Ева родила от Джими сына, Джеймса Дэниела Сундквиста. Она несколько раз писала Джими о ребенке, но тот не отвечал на письма. Ева не привела мальчика с собой, но предложила Джими приехать и познакомиться с сыном. Предложение его ошеломило – возможно, Джими подумал про иск об установлении отцовства, по которому судился с Дианой Карпентер. Закулисье напоминало сумасшедший дом, журналисты, поклонницы и фанаты буквально разрывали Джими в борьбе за внимание и оттащили его от Евы до того, как он смог что-либо ответить. В итоге Джими так никогда и не увидел своего единственного сына.

Следующая остановка тура прошла еще хуже – с Билли Коксом случилась передозировка. Позже Кокс предполагал, что кто-то подсыпал ему в напиток значительное количество ЛСД, вдобавок его реакцию усугубила усталость. «Темп тура по Европе был быстрым и изматывающим», – вспоминал Кокс. Обычно Билли был самым трезвым в группе, но в этот раз его невозможно было успокоить – сделать это с трудом удалось только Джими. В течение следующих нескольких дней ему часто приходилось ухаживать за Билли.

Как будто проблем с Коксом было недостаточно, утром перед выступлением в городе Архус в Дании Джими принял, по воспоминаниям свидетелей, целую горсть снотворного. Он страдал симптомами сильной простуды и жаловался, что не мог заснуть в течение трех дней. Почему он принял снотворное в середине дня, всего за несколько часов до концерта, непонятно. Возможно, так он пытался нейтрализовать действие чего-то другого, потому что Джими часто принимал одновременно и бодрящие, и успокаивающие препараты. Когда Кирстен Нефер прилетела из Лондона и столкнулась в вестибюле отеля с Митчем Митчеллом, тот сказал: «Тебе лучше подняться к Джими, он в ужасном состоянии». Состояние Джими действительно шокировало Кирстен. «Он говорил о летящих в небе космических кораблях, – вспоминала она. – В его словах не было никакого смысла». Когда Джими попытался дать интервью нескольким репортерам, он настоял, чтобы Кирстен села рядом и взяла его за руку. Она была смущена его состоянием, но боялась, что, если Хендрикс уйдет, ему станет еще хуже.

Кирстен и Джими взяли такси до места проведения концерта, но она по-прежнему не была уверена, что он сможет играть в таком состоянии. Джими то выгонял всех из своей гримерки, то немедленно приказывал им вернуться. В какой-то момент он объявил: «Я не могу сейчас выступать». Кирстен попыталась объяснить, что в зале уже ждали четыре тысячи человек и многие начинали злиться. В конце концов Джими, опираясь на ассистента, вышел на сцену. Он сразу обратился к публике: «Вы хорошо себя чувствуете? Тогда добро пожаловать в наш электрический цирк». Он начал бренчать на гитаре, даже не потрудившись зажать на ней аккорды. Митч начал соло на барабанах, надеясь, что Джими присоединится к нему, но уже через две песни тот уронил гитару и потерял сознание. Шоу пришлось отменить, и зрителям вернули потраченные деньги. Джими пробыл на сцене менее восьми минут – примерно столько же, сколько длился его джем с Эриком Клэптоном и Cream в 1966 году. Тогда восемь минут на крошечной лондонской сцене сделали из Джими восходящую звезду, теперь же за такой же короткий промежуток времени он пустил свою карьеру под откос.

Кирстен и Джими взяли такси и вернулись в отель. В номере их ждала журналистка Энн Бьерндал. Джими беспрерывно нес бред и в какой-то момент заявил, что «уже давно мертв». Несмотря на свое состояние, он попытался дать интервью. Джими объявил, что ему больше не нравится ЛСД, «потому что он голый» и ему «нужен кислород». Он процитировал Винни-Пуха и сказал, что любит читать сказки Ганса Христиана Андерсена. Музыка, по словам Джими, многое у него отняла: «Я жертвую частью своей души каждый раз, когда играю». Он говорил о том, что смертен. Его все еще преследовал призрак карты Смерти из расклада таро: «Я не уверен, что доживу до двадцати восьми лет. Я имею в виду, что в тот момент, когда я почувствую, что мне больше нечего дать миру в музыкальном плане, меня больше ничего не будет удерживать на этой планете, только если у меня не будет жены и детей. В противном случае мне незачем жить». Хоть в этот момент Хендрикс и был под кайфом, в его признаниях таилась правда – жизнь, которую он создал как звезда, была такой же одинокой и изолированной, как и его детство. Однако, сказав это, Джими посмотрел на Кирстен страстным, пылким взглядом, и та предложила журналистке удалиться. Джими, однако, внезапно объявил, что боится Кирстен, и потребовал, чтобы она ушла, а затем сразу же стал умолять ее остаться. Сбитая с толку журналистка ушла, и Кирстен наконец осталась наедине с Джими, который все еще вел себя как сумасшедший.

Хотя он и жаловался всем вокруг, что очень хочет уснуть, Кирстен он заявил, что умрет, если закроет глаза. «Он боялся, что с ним что-то случится из-за лекарств, которые он принял», – вспоминала она. В итоге вместо сна они несколько часов разговаривали. В какой-то момент он наклонился, посмотрел ей в глаза и спросил: «Ты хочешь выйти за меня замуж?» Кирстен знала Джими меньше недели и была удивлена этим вопросом. Несколько часов назад он кричал, что боится оставаться с ней наедине, теперь же просил ее выйти за него замуж и родить ему детей. Она отказывалась, но он продолжал просить. «Я сыт музыкой по горло, – сказал он. – Все хотят, чтобы я участвовал во всех этих концертах, а я просто хочу переехать в деревню. Мне так надоело играть». Кирстен была уверена, что предложение руки и сердца – не более чем отчаянная попытка Джими найти предлог завершить музыкальную карьеру. В шесть утра он наконец заснул.

Когда он проснулся в полдень, его состояние, казалось, улучшилось, хотя он все еще жаловался на усталость. По дороге в аэропорт Кирстен спела несколько куплетов из песни Донована “Wear Your Love Like Heaven”. «Чья это песня?» – поинтересовался