Труды клиники на Девичьем поле. Рассказы о моих пациентах - Петр Борисович Ганнушкин

являются лишенными какой-либо эмоциональной основы, оторванными от остальной психики. Этим они принципиально разнятся, несмотря на все свое внешнее сходство, от эмоционально окрашенных навязчивых симптомов двух первых пациентов и вместе с тем от настоящих навязчивых явлений вообще.

Навязчивые явления пациента Ш. существовали, как и в I случае, лишь несколько месяцев, а затем бесследно исчезли, очевидно, в связи с изменившимся характером быстро развивающегося процесса. Наоборот, навязчивые повторения пациента Ф., вызванные к жизни чрезвычайно затяжным процессом, остаются, как и во II случае, почти без всякого изменения в течение нескольких лет.

Блейлер подобные навязчивые состояния рассматривает в группе шизофренических автоматизмов, в то время как Сербский, Бумке и Класи скорее склонны отнести их к стереотипиям. Мы, со своей стороны, вполне присоединяемся к мнению Блейлера, и вот исходя из каких соображений. Правда, стереотипии и автоматизмы шизофреников являются феноменами чрезвычайно близкими, возникающими в результате одного и того же расщепления личности; но в то время как первые представляют из себя только одну, довольно узкую группу явлений, характеризующуюся полным отщеплением от остальной психики (Класи), вторые несут в себе, в зависимости от силы отщепления, целый ряд градаций, начиная от отчетливо осознаваемых как болезненные и кончая такими, по отношению к которым отсутствует всякая критика со стороны больных (Блейлер). Вот почему, думается нам, будет уместнее рассматривать подобные навязчивые состояния как раз в группе шизофренических автоматизмов. Блейлер указывает, что состояния эти могут в отдельных случаях превосходно имитировать настоящие навязчивые явления. Это мы как раз и видели в наших случаях, где со стороны больных установилось вполне критическое отношение к ним.

Итак, на основании наших наблюдений мы позволили себе выделить следующие две группы навязчивых явлений при шизофрении: 1) группу настоящих навязчивых явлений, несущих несомненную эмоциональную окраску, и 2) группу навязчивых явлений, отличных принципиально от первых, лишенных какой-либо эмоциональной окраски, являющихся обломками расщепленной психики и относимых нами к шизофреническим автоматизмам.

Различие между теми и другими может быть проведено, полагаем мы, только при условии тщательного рассмотрения каждого отдельного случая в его целом. Такое же детальное изучение всей психики в ее целом необходимо и в деле отграничения шизофрении с навязчивым синдромом от других болезненных форм, при которых могут наблюдаться навязчивые явления, главным образом – от психастении (Суханов, Крепелин, Бумке, Странски23). Некоторым диагностическим подспорьем может служить отмечаемая проф. Ганнушкиным склонность навязчивых шизофреников к числовым системам и к геометрическим построениям.

В процессе изучения интересующего нас вопроса нам пришлось наблюдать значительное количество больных не шизофреников, страдающих навязчивостью, причем, подобно Хоффманну мы имели возможность убедиться на них в существовании самых разнообразных механизмов, вызывающих к жизни навязчивые явления. Рассмотрением этих других механизмов мы и предполагаем заняться в будущем.

В заключение автор считает долгом принести самую искреннюю благодарность глубокоуважаемым учителям: профессору Петру Борисовичу Ганнушкину и доктору Тихону Александровичу Гейеру, которым он обязан своим психиатрическим образованием.

Конституция наркоманов

М. Я. Серейский

Я рад, что не утомлю вас литературой вопроса, так как вопрос, поставленный здесь, – о конституции наркоманов, и не имеет почти никакой литературы. Насколько же позволяет судить знакомство с относящимися сюда данными, проблема эта в плане систематического анализа впервые находит свое выявление в предлагаемом здесь сообщении.

Раньше, чем перейти к основной теме, мне хотелось дать несколько общих иллюстраций, имеющих научно-бытовой интерес. Материалом, который послужил основой для настоящей работы, были истории болезни всех наркоманов, которые находились на излечении в психиатрической клинике 1-го Московского государственного университета с ее основания, т. е. за период с 1887 по 1923 год. За эти 37 лет в клинике перебывало 89 больных наркоманов, из них 69 мужчин и 20 женщин. 1/3 этих больных я наблюдал лично, с остальными же познакомился по историям болезни архива клиники. Некоторые наркоманы возвращались в клинику по нескольку раз, и общее число поступлений равнялось таким образом 112. В 1918 году поступило 25 наркоманов, тогда как за все 32 года всего поступило 43 наркомана.

По социальному положению, профессии больные делились: из 69 мужчин 29 имело отношение к медицине (из них 18 врачей – т. е. 42 %), остальные, за исключением 1 рабочего и 1 крестьянина, были представителями так называемого интеллигентного труда, служащие; из 20 женщин 9 имело отношение к медицине (между прочим, ни одной женщины-врача среди них не было), то были или жены врачей, фельдшеров или фельдшерицы, сестры милосердия и т. п., остальные, за исключением 1 крестьянки, жены больничного швейцара, занимались домашним хозяйством.

По национальности все, за исключением 12 (4 немца, 4 еврея, 3 поляка, 1 армянин), были русские. По семейному положению число холостых и женатых было одинаково; среди женщин – больше замужних (половина из них вдовы или разведенные жены). По происхождению число уроженцев городов вдвое превышало родившихся не в городе, число же городских жителей значительно превышало не городское: так, из 20 наркоманов 17 проживало в городе. Начало заболевания относится у 50 % всех больных мужчин к возрасту 20–30 лет, 15 % – в возрасте до 20 лет (самый ранний возраст – 13–14 лет), 15 % – в возрасте 30–40 лет, выше 50 лет только один случай, крайний возраст был 52 года. Женщины заболевали в несколько более позднем возрасте: на возраст 20–30 лет приходится 37 %, на возраст с 30 до 40 лет – 20 %, с 40 до 50 лет – 21 %, до 20 лет – 17 %, при этом крайними возрастами были 40 и 19. При поступлении самый высокий возраст для мужчин был 55 лет, для женщин – 52 года. По сроку пребывания в клинике больные распределялись: меньше 1 месяца – ок. 20 %, 1–3 месяца – ок. 70 %, и только немногие оставались до 5–6 месяцев, при этом женщины обладали большим терпением и задерживались в клинике несколько дольше. Достойно внимания, что среди больных мужчин только 11–12 % злоупотребляли одним наркотиком (5 морфинистов и 3 кокаиниста), остальные комбинировали самым разнообразным путем разные наркотики, при этом «королем» среди наркотиков все же оставался морфий, и только в 24 % он отсутствовал; обязательным попутчиком (в 2/3 случаев) являлся алкоголь. Основными наркотиками служили алкалоиды, главным образом морфий, кокаин, опий, в последние годы героин, хлоралгидрат, бром, эфир; в качестве вспомогательных наркотиков – веронал, трионал, сульфонал, кодеин, дионин, скополамин. Из всех наркотиков наибольшей токсичностью обладает, по-видимому, героин, который дает резкие соматические расстройства. Так, в одном из наших случаев пульс менялся следующим образом: при лежании – 48, при сидении 60–70, при стоянии – 110–120, причем этот эксперимент можно было повторять в любой момент; рядом с